Глаза Лорен были голубого цвета приятного оттенка – глубокого и чистого. Майку казалось, что он может читать ее мысли по изменчивому выражению этих глаз.– Так кто же вы такой? – спросила Лорен, потягивая кока-колу. – Я имею в виду… я знаю, что у вас какие-то дела с мистером Либером, но какие именно?– Вообще-то я писатель, – сказал он.– Тот самый Майк Престон! – воскликнула она, ее глаза округлились от удивления. – Я читала ваши книги.– Ваш покорный слуга, – ответил он с усмешкой. Казалось, Лорен рассматривала его с новым интересом.– Я никогда раньше не встречала знаменитого писателя, – сказала она. – Да еще получившего Пулитцеровскую премию. Да, конечно… в Тедди'з мне показалось, что ваше лицо мне знакомо, а теперь я припоминаю, как видела вас в нескольких интервью по телевизору.– Мне всегда казалось, что вы выглядите странно, – добавила она. – Немного избито… стереотипно… как Жан Поль Бельмондо… Вы гораздо более милый человек в жизни.Спохватившись, она прикрыла рот рукой и покраснела.– Кажется, я всегда говорю то, что думаю, – сказала она извиняющимся тоном. – И попадаю в неловкое положение.Лорен помолчала.– Но, – добавила она, улыбаясь, – вы действительно в жизни приятнее.Их глаза встретились, когда они молча рассматривала друг друга через столик, и Лорен почувствовала легкую дрожь, пробежавшую по ее спине. Было что-то в его взгляде, что тревожило ее – взгляд, который она не привыкла видеть у мужчин… он не был похож на зовущие взгляды парней в Тедди'з, он был более глубоким и… более интимным…– Откуда вы знаете про Бельмондо? – спросил Майк, не отводя взгляда. – Вы ведь слишком молоды…– Иногда, когда я прихожу домой с работы из Тедди'з, я не могу уснуть и смотрю по телевизору старые заграничные фильмы…Его взгляд был по-прежнему тревожащим, и Лорен, потягивая кока-колу, отвела глаза.– Откуда же обычно родом знаменитые писатели? – спросила она.Майк улыбнулся ее простодушию.– Этот, например, родился в Мэдисоне, Висконсин. Меня вырастила тетя Марта, после того, как мой отец умер, а мать сбежала с заезжим коммерсантом – вот вам и пища для размышлений по поводу моей истории.– На что это похоже – вырасти в Висконсине? – спросила она. – Сама я нигде не была дальше Сан-Диего.Майк пожал плечами.– Да ничего необыкновенного – маленький домик, похожий на все другие дома в пригородах, где селится средний класс. У тети Марты были все старые добрые привычки, система ценностей ее круга – церковь по воскресеньям, стремление воспитать во мне уважение к старшим и более достойным, привычку к труду и любовь к нашей стране. Я должен был доказывать свою благовоспитанность и послушание хорошего ребенка, подстригая газоны и вынося мусор или выполняя другие обязанности, которые она считала необходимыми и полезными для подрастающего мальчика. Каждое утро мы поднимали флаг на флагштоке, который стоял на лужайке перед домом, и спускали его на закате, и все домашние дела должны были быть сделаны, прежде чем мне удавалось улизнуть поиграть в баскетбол или просто побегать с другими ребятами.– Наверно, у вас была большая игрушечная машина, в которой можно ездить? – спросила Лорен с улыбкой.– Да, была. Я скажу вам, что еще у меня было – вкусная домашняя еда, которая ждала меня после школы, самый лучший на свете пирог с черникой и превосходное жаркое по воскресеньям, которое только тетя Марта умела так приготовить – я словно чувствую его аромат сейчас, он врезался в мою память на всю жизнь.Она улыбнулась ему, ее глаза были полны симпатии и интереса.– Знаете, тетя Марта – не просто родственница, которая взяла меня к себе. Мне было тогда девять лет, и я чувствовал себя потерянным и испуганным перед огромной неизвестностью будущего. Именно ее любовь помогла мне пережить мое горе, и эти трудные подростковые годы…Майк улыбнулся.– Я всегда был слишком высоким, и продолжал стремительно тянуться, все время вырастая из своей одежды. Это доводило ее до отчаяния.– …Это очень дорого, – говорила она мне. – Разве ты не понимаешь, как это дорого? Подумай об этом, Майк, и перестань расти!Лорен засмеялась, и Майк замолк на мгновение.– Я не знаю, почему я рассказываю вам все это, – сказал он тихо. – Но мне приятно поговорить о ней с кем-нибудь.– Она еще жива? – спросила Лорен осторожно. Он улыбнулся.– Конечно, – ответил он. – Я всегда звоню ей раз в неделю, независимо от того, где я нахожусь в этом мире. Мы болтаем около часа или больше – просто о том, о сем, о ее походах в церковь, о моих делах. Словно мы сидим друг против друга за кухонным столом и едим ее восхитительную стряпню. Он остановился, глядя на Лорен.– Она помогла мне пережить все кризисы, которые только были в моей жизни, – добавил он. – Включая мою женитьбу, которая окончилась скверно.– Вы были очень молоды? Он кивнул.– Нам обоим было по двадцать три года… Думаю, что все было обречено с самого начала, но в эти годы не думаешь об этом…Он снова остановился, опять подумав о том, как она молода.– Вы совсем другой, – сказала Лорен мягко.– Другой? Отличаюсь от кого?– О, от тех парней, с которыми я встречалась.– Это потому, что я старше, – сказал Майк со вздохом сожаления. – Хотя в возрасте тридцати семи лет я не могу представить себя в роли патриарха, «взрослого дяди».Лорен засмеялась, и Майку понравился этот звук; смех был веселым и добродушным, он прозвучал так мило в тихом зале маленького ресторанчика, что сидящие в нем оглянулись, чтобы посмотреть – кто это так хорошо проводит время. Майк подумал – так, должно быть, она выглядела раньше – до Марии.– «Взрослый дядя» помогает юной наследнице, – сказала Лорен с улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114