Подумаешь, посидела час в колючках! Да он
целый день живет, как на жаровне с углями. Чего стоило одно лишь знакомств
о с Авесом. Это же не человек! Это кровожадное чудовище, ужасный Цербер, об
оротень с прекрасным телом и звериной душой! И завтра опять оказаться в е
го власти?! Не хочу. Что угодно! Любое унижение, но не это! Надо стать нужным…
Стать нужным… Стать нужным…»
Ц Стой, ты куда?
Валерий поднял голову: легат гневно смотрел на стоявшего посреди шатра А
тия.
Ц Куда ты собрался? На свежий воздух?
Юноша огляделся блуждающим, затравленным взором, ответил шепотом:
Ц Я подумал… А вдруг… Может, великолепная госпожа передумала и сожалее
т?
Ц Глупец! Ты решил погубить всех?! Да ни одна мать не ляжет с мужчиной в пос
тель при дочери и ни одна дочь не сделает этого при матери!
«Какие, однако, у нас у всех одинаковые мысли, Ц подумал Валерий, закрыва
я глаза и кладя голову на ладонь. Ц Абсолютно одинаковые и абсолютно нер
азумные. Слава Аполлону, нашелся один здравомыслящий… Пусть другие ищут
выход, хоть рядом с матерью, хоть рядом с дочерью, хоть на свежем воздухе! С
егодня меня уже ничто не привлекает и не возбуждает…»
…Масло в светильниках выгорало, и скоро темнота накрыла несчастных, дав
им, пусть на краткое время, желанные одиночество и покой.

* * *

Лиина проснулась рано. Прибрала волосы, оделась, вышла из спальни, убрала
потухшие светильники и выглянула наружу.
Вокруг погаснувшего костра спали воины. Только один сидел, оглядывая все
вокруг сонными глазами. Увидев девочку, поприветствовал ее:
Ц Доброе утро, госпожа Лиина. Как вам понравились пленники?
Ц Не понравились. Они слишком напуганы и измучены страхом до невменяем
ости. Зачем вы наговорили им все эти глупости?
Ц С ними иначе нельзя. Да и сами они хороши… Раз пришли незваные Ц пусть
подумают…
Дальше девочка не слушала.
Неинтересно начатый разговор стал ей совсем скучен. Она откинула ковер у
входа, закрепила его, чтобы шатер проветривался, села в дверном проеме, в
самом солнечном луче, достала из складок одежды свиток со стихами.
Тонкий лучик проник через щель между коврами, осторожно, словно опасаясь
, как бы его не прогнали, прокрался по многоцветному ковру Ц путь его отме
чали вспыхивающие как искры шерстинки, взобрался на щеку одного из спящи
х.
Юноша вздрогнул, резко открыл глаза: совсем рядом кто-то негромко прогов
аривал ритмичные строфы Гомера. Пленник приподнял голову, огляделся.
Лиина оторвалась от свитка. Встретившись с девочкой взглядом, римлянин о
твел глаза и пробормотал в сторону:
Ц Доброе утро, госпожа.
Ц Доброе, Ц отозвалась девочка.
Осторожно, чтобы не потревожить товарищей, пленник поднялся, сделал два
шага к выходу и спросил по-гречески:
Ц Госпоже нравятся стихи Гомера?
Ц Я учу по ним греческий, так же, как по латинским учу латынь, Ц глядя соб
еседнику в глаза, она немного помолчала, а потом добавила: Ц Когда я выра
сту и буду предсказывать будущее, ко мне будут приходить люди со всех кон
цов света. Поэтому я должна знать все главные языки мира.
Взгляд ее, спокойная уверенность и сдержанная гордость, с которой она пр
едсказывала себе жалкую участь гадалки, смутили римлянина. Не зная, что о
тветить, он отвернулся и пробормотал:
Ц Иные гордятся родовитостью, а эта Ц безродностью!
Лиина услышала:
Ц Как твое имя?
Ц Марк Корнелей Руф.
Ц Марк Корнелей Руф? Знатное имя. Верно, не чета моему. В твоем роду, наверн
о, были триумфаторы, сенаторы, цензоры, квесторы? Не так ли?
Ц Да.
Ц Их имена, конечно, занесены на медные доски в Капитолии?
Ц Да.
Ц Конечно. Иначе и быть не может. Чем ты командовал в этом бою?
Ц Турмой.
Девочка улыбнулась, словно услышала то, что ожидала услышать:
Ц Ты лжешь, Марк Корнелей Руф. Ты был в подчинении у Гальбы, и твоя родовит
ость не помешала тебе солгать, но тебя подвело лицо. Оно тоже не из тех, что
легко забывается. Но ты что-то замолчал, Марк Корнелей Руф? Тебе нечего ск
азать? Не помешала тебе твоя родовитость мародерить по чужим деревням?..

Стиснув зубы, юноша смотрел на приоткрытый дверной проем. О язвительной
фразе он пожалел сразу, как только она сорвалась у него с языка. Кто же мог
подумать, что у девчонки такой слух!
Ц Или Марк Корнелей Руф, благородный римлянин с тройным именем, струсил
перед дочерью гадалки, никогда не видевшей своего отца и имеющей только
одно имя?
Оскорбление заставило пленника разжать зубы. Он заговорил жестко, почти
высокомерно:
Ц Я не струсил и не солгал, но когда у госпожи уводили ее козу, она не стала
приводить доводы в защиту своей собственности. Она не пошла сражаться з
а козу, рискуя жизнью. Она поступила умнее Ц спряталась.
Такой отповеди девочка не ожидала. На лице ее отразилось что-то вроде зад
умчивой оторопи.
Лиина поднялась с ковра.
Липкий страх опять стиснул сердце пленника, выжимая сквозь поры кожи мел
кие капельки холодного пота.
Но сказанное Ц сказано. Что поделаешь? А вот что!
Медленно и тяжело Марк опустился на колени, сказал, глядя в сторону опуст
евшими глазами:
Ц Бей, Ц ему очень хотелось поднять руку. Хотя бы для того, чтобы прикрыт
ь лицо. Пытаясь перебороть это желание, он повторил уже с мольбой. Ц Ну? Бе
й же. Все равно больше, чем меня унизили вчера, меня уже никто не унизит…
Лиина накрутила на палец длинную, почти добела выгоревшую прядь волос, н
есколько раз несильно дернула за нее, словно проверяя, наяву все происхо
дит или во сне.
Ц Марк Корнелей Руф, вообще-то меня учили, что происхождение не может по
зорить человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59