Приготовьтесь, разговор будет тяжелым.
– Я готов.
– Вы можете усомниться в том, что сейчас услышите. И я искренне надеюсь, что у вас не будет возможности проверить мои слова.
– Вы начинаете говорить загадками.
– Тем не менее, это правда, Чарльз. Вы слышали, с какой неподдельной страстью Флора просила вас забыть о ней?
– Да, я слышал.
– У сестры благородное сердце, вот почему она произнесла эти слова. На нашу семью навалилась ужасная беда, и вам стоит трижды подумать, прежде чем связывать свою судьбу с участницей жутких и леденящих кровь событий.
– На свете нет такого зла, которое могло бы погасить то чувство обожания, которые я испытываю к Флоре. Она достойнее большинства других женщин и останется таковой при любых обстоятельствах. А посему она будет моей женой несмотря на все превратности судьбы.
– Но вы же не полагали, что всей эти превратности приведут вас к сцене, которую мы недавно видели.
– Так что случилось?
– Чарльз, сначала я хочу задать вам вопрос. Вы много путешествовали и читали, но попадалось ли вам когда-нибудь упоминание о вампирах?
– О чем? – вскричал Голланд, подавшись вперед. – Упоминание о чем?
– Вы не хотите верить своим ушам, Чарльз Голланд, и требуете, чтобы я повторил свои слова? Я спросил, известно ли вам что-нибудь о вампирах?
Заметив недоуменный взгляд собеседника, Генри тут же добавил:
– Я догадываюсь, о чем вы сейчас подумали, и меня это не удивляет. Вы, очевидно, решили, что я сошел с ума.
– Нет, Генри, но ваш странный вопрос…
– Я так и знал. На вашем месте я тоже не поверил бы в этот рассказ. Однако в данный момент у нас есть веские причины считать, что один из наших предков превратился в сверхъестественное существо, которое в народе называют вампиром.
– О Господи! Генри, как вы могли поверить в такой предрассудок?
– Я сотни раз задавал себе этот же вопрос. Но, Чарльз, здравомыслие и наше критическое отношение к предрассудкам, естественным и приобретенным, уступают визуальной демонстрации. Мой друг, прошу вас, выслушайте меня и, пожалуйста, не перебивайте. Вы должны узнать о событиях этой недели.
Далее юный Баннерворт рассказал изумленному Чарльзу о том, что произошло в их семействе, начиная с первого крика о помощи и кончая тем моментом, когда Голланд столкнулся с Флорой в коридоре и подхватил ее в объятия.
– И теперь, – сказал в заключение Генри, – вам следует составить об этом свое личное мнение. Вы можете собрать свидетельства пяти человек, которые видели ужасного вампира. Да и наши слуги расскажут вам немало.
– Вы озадачили меня, – признался Чарльз.
– Мы все тут сбиты с толку.
– Святые небеса! Но этого не может быть.
– Клянусь вам, может.
– Нет, нет, вы допускаете какую-то ошибку.
– А вы в силах придумать другое объяснение для того феномена, который я вам описал? Если да, то ради Бога поведайте мне о нем, и вас поразит, с какой страстью и с каким отчаянием я вцеплюсь в него обеими руками.
– О некоторых сверхъестественных существах до сих пор идут споры, но вампиры, на мой взгляд, абсолютно невозможны – настолько они противоречат всему, что мы знаем о законах природы.
– Я согласен с вами. Мы и сами повторяли себе это много раз. И все же научная логика валится с ног от нескольких коротких слов: «Мы видели его».
– Я просто не поверил бы своим глазам.
– Один человек мог бы ошибиться, но несколько людей не способны находиться под воздействием одной и той же иллюзии.
– Мой друг, я заклинаю вас, не заставляйте меня содрогаться при мысли, что такие страшные существа действительно существуют.
– Поверьте, Чарльз, мне и самому не хотелось бы навязывать вам признание такого зла, но вы должны понять, что сохраните полное достоинство, освободив себя от клятв и обещаний, данных Флоре.
– О, небеса! Нет, нет!
– Чарльз, умоляю! Подумайте о последствиях подобной связи с проклятым семейством.
– Ах, Генри, неужели вы считаете меня таким невосприимчивым к доброте и настолько потерянным для благородных импульсов? Неужели вы думаете, что из-за каких-то домыслов и суеверий я могу отказаться от любимой девушки, которая владеет моим сердцем?
– Чарльз, повторяю, вы будете полностью оправданы.
– Да, иногда осторожность может служить оправданием. Есть тысячи ситуаций, в которых человека можно оправдать за разумную трусость. Но такая боязливость не имеет никакого отношения к благородным поступкам. Я люблю вашу сестру! И даже если бы весь потусторонний мир объявил ей войну, я все равно любил бы ее. Наоборот! Это стало бы моим священным долгом, и я оградил бы Флору от такого зла, будь оно возможным.
– О, Чарльз! – растроганно воскликнул Генри. – Я восхищен вашей щедростью души и не могу удержаться от похвал. Но давайте на время забудем о чувствах. Скажите, если бы вам довелось увидеть вампира своими глазами, вы поверили бы тому, что написано об этих существах?
– На что вы намекаете?
– На одно из жутких суеверий о том, что жертва, чья кровь послужила трапезой вампиру, сама становится после смерти такой же адской тварью и начинает навещать других людей для той же страшной цели.
– Все это чистый бред, – ответил Чарльз. – Бред сумасшедшего!
– Да, в этом есть аспект безумия, – согласился Генри. – Если вам так будет спокойнее, вы можете считать, что я сошел с ума.
«В их семье творится что-то неладное», – подумал Голланд. Эта мысль была такой мучительной и горькой, что он невольно застонал.
– Вот видите, – печально добавил Генри. – Мой рассказ уже оказал на вас губительное воздействие.
Чарльз, позвольте мне присоединиться к просьбам Флоры. Она искренне любит вас, а для нас вы уважаемый друг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96