Птицы пели на каждом дереве и на каждом кусте. Все было приятно глазу и душе – настолько благостно, что сердце замирало. При виде этой дивной красоты Генри на миг показалось, что жизнь идет по-старому, в привычном ритме их дома. Семейство Баннервортов не отличалось от других людей. Время от времени их тоже настигали болезни и удары злой фортуны. Но теперь все изменилось – в их дом вошло что-то невообразимо страшное и непонятное.
Мистер Маршдел не спал и был уже одет. Судя по всему, он находился в омуте тревожных размышлений. Увидев Генри, он спросил:
– Я полагаю, Флора уже проснулась?
– Да, но ее ум расстроен.
– Мне кажется, это от телесной слабости.
– При чем здесь телесная слабость? Сестра была сильна и здорова. За всю свою жизнь она ни разу не болела, и на ее щеках всегда алел румянец. Как за одну лишь ночь она могла стать слабой – тем более, настолько слабой?
– Генри, – печально ответил мистер Маршдел, – пожалуйста, присядьте. Вы знаете, я не суеверный человек.
– О, в этом я могу поклясться.
– Однако я ни разу в жизни не был потрясен настолько сильно, как нынешней ночью.
– Еще бы!
– У меня возникла страшная догадка. Догадка, которую подкрепляют все новые и новые обстоятельства. Догадка, о которой я боюсь говорить и которую еще вчера, в этот час, подверг бы презрительным насмешкам.
– Прошу вас объясниться, сэр!
– Да, да, конечно. Но никому не говорите о том, что я вам скажу. Пусть это ужасное подозрение останется между нами, Генри Баннерворт.
– Я теряю терпение.
– Так вы обещаете?
– Что именно?
– То, что никому не повторите мои слова.
– Я обещаю.
– И клянетесь честью?
– Да, я клянусь вам честью! Мистер Маршдел встал, подошел к двери и выглянул в коридор, желая убедиться в том, что их никто не подслушивает. Удостоверившись, что они одни, он придвинул стул поближе к креслу, на котором сидел Генри, и тихо произнес:
– Вы когда-нибудь слышали о странном и страшном суеверии, широко распространенном в некоторых странах? О вере в неких существ, которые никогда не умирают?
– Никогда не умирают?!
– Да. Иными словами, вы когда-нибудь слышали… Господи! Я даже боюсь произносить это слово.
– Говорите же! О, небеса! Я должен это услышать.
– Я имею в виду вампиров!
Генри вскочил с кресла. Он дрожал от избытка эмоций. На его бровях появились маленькие капельки пота. Хриплым и будто не своим голосом он спросил:
– Вы думаете, это был вампир?!
– Тот, кто, питаясь человеческой кровью, продлевает свое мерзкое существование. Тот, кто не пьет и не ест, как другие люди.
Генри рухнул в кресло и издал тоскливый стон.
– Я чувствую в своем сердце такую же боль, как и вы, – произнес мистер Маршдел. – Но мой разум смущен, и я не знаю, что делать.
– О Боже! Великий Боже!
– Прошу вас, не поддавайтесь так охотно вере в предрассудок.
– Не поддаваться вере? – вскричал Генри. Он снова вскочил на ноги и поднял правую руку над головой.
– Нет, во имя небес и Бога, который правит миром, я не верю в такую чудовищную возможность.
– Мне остается только аплодировать вашим словам, хотя я сам готов признать существование вампиров – и это ужасно. Я просто говорю вам сейчас о том, что оформилось в моем уме. И вы должны это понять, прежде чем услышите остальное.
– Я постараюсь, – ответил Генри.
– Меня удивляет, что такая догадка не пришла и к вам.
– Нет, я не принял бы ее, мистер Маршдел. Она слишком ужасна, чтобы найти какой-то отклик в моем сердце. Ах, Флора, несчастная Флора! Если на тебя действительно напал вампир, то вряд ли твой рассудок оправится от этого удара.
– Не позволяйте никому внушать ей такую идею, Генри. Что же касается меня, то я лучше вырву себе язык, чем когда-либо упомяну при ней об этом.
– И я! Великий Боже! Меня бросает в дрожь от мысли… Даже от самой возможности. Но нет, этого не может быть! Я не верю, что Флора лишится рассудка.
– Я тоже не верю.
– Иначе где же справедливость, доброта и милосердие небес. Нет, я не верю в это!
– Отлично сказано, Генри. Но теперь, отбросив глупую гипотезу о том, что Флору навещал вампир, давайте серьезно обсудим события, происшедшие в доме.
– Мне сейчас не до этого.
– Нет, давайте разберемся. Если нам удастся найти какое-то логическое объяснение, то мы используем его, как якорь спасения для наших душ.
– Поступайте, как считаете нужным. Вы плодовиты на идеи, Маршдел. Ради небес и ради нашего бренного мира найдите нам другое объяснение – пусть более сложное, но менее ужасное, чем то, которое вы уже предложили.
– Однако пули пистолетов не принесли ему вреда, а на шее Флоры остались следы его визита.
– Покоя! Я прошу покоя! Умоляю вас, не приводите мне причины, из-за которых я буду вынужден принять ваше мрачное и ужасное предположение. Не делайте этого, Маршдел, если любите меня!
– Вы знаете об искренности моих чувств, и все же, помоги нам Боже!
Голос Маршдела дрогнул, и он отвернулся к окну, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, которые, вопреки всем стараниям, появились в его глазах.
– Вы знаете, что остаток ночи я просидел у ложа моей сестры, – после долгой паузы добавил Генри.
– Да. И что?
– Как вы считаете, он может вернуться?
– Даже боюсь представить себе такую ужасную возможность, Генри. Но с этого дня я охотно разделю с вами ночные дежурства.
– Значит, я могу рассчитывать на вашу помощь, Маршдел?
– Абсолютно. Я уже думал об этом, Генри. Какие бы опасности ни грозили вашему дому, я разделю их с вами.
– Благодарю. Но только ничего не говорите Джорджу. Он очень восприимчив, и идея о вампире может повредить его рассудок.
– Я буду нем, как рыба. И прошу вас, Генри, пусть вашу сестру перенесут в другую комнату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96