– Джордж, похоже, вы здесь единственный разумный человек, – ответил Голланд. – Молю вас, объясните мне, о ком идет речь?
– Тише, тише, – попросил его Генри. – Вы обо всем узнаете, но только не сейчас.
– Чарльз, послушайте меня, – обратилась к молодому человеку Флора. – С этого момента я освобождаю вас от слов и обещаний, которые вы дали мне в знак верности и любви. И взывая к вашему рассудку, я умоляю вас немедленно покинуть этот дом и никогда сюда не возвращаться.
– Ну нет! – воскликнул Голланд. – Я люблю вас, Флора! Клянусь небесами, я приехал сказать, что готов делить с вами свою судьбу, не взирая ни на какие обстоятельства. Если я забуду о вас в тот миг, когда вы находитесь в беде, то пусть Бог забудет обо мне, и пусть моя правая рука откажется служить мне верою и правдой.
– Ни слова больше! – со слезами ответила Флора. – Прошу вас, ни слова.
– Хорошо, я буду молчать, если вы найдете более правдивые и сильные слова, чтобы описать мою любовь, мою веру в вас и мою верность.
– Будьте снисходительны, – вмешался Генри. – Не надо лишних фраз.
– Нет, об этом я могу говорить когда и где угодно. Флора, хоть сколько гоните меня прочь, но пока вы не скажете мне, что любите другого, я буду вашим женихом до самой смерти, и в моем сердце всегда будет жить надежда на новую встречу с вами, любовь моя. Я одного не понимаю – зачем нам расставаться?
Флора горько зарыдала.
– Ах, этот злой удар судьбы! – воскликнула она. – То худшее, что могло случиться с нами!
– Вы имеете в виду мой приезд? – прошептал ошеломленный Чарльз.
– Нет, вы ее неправильно поняли, – ответил Генри. – Она говорит не о вас.
– Уезжайте, Чарльз, – с тоской закричала Флора. – Простите меня и прощайте, любимый!
– Вы назвали меня любимым! – воскликнул он с воодушевлением. – Впервые за сегодняшний вечер ваши слова звучат для моих ушей как музыка.
– Впервые и в последний раз.
– Не надо так!
– Я говорю эти слова для вашего же блага и только потому, что действительно люблю вас, Чарльз.
– Вы говорите о любви и прогоняете меня?
– Да, именно так. Это единственный способ доказать, как бережно и нежно я к вам отношусь.
Флора взметнула руки вверх и возбужденно добавила:
– На мне проклятье судьбы. Отныне вы можете считать меня потерянной душой. О, небеса! Я не хочу больше жить!
Чарльз отступил на шаг и, наткнувшись на стол, оперся на него рукой. Побледнев, он прошептал дрожащим голосом:
– Кто из нас сошел с ума? Она или я?
– Генри, скажи Чарльзу правду, – закричала Флора. – Не позволяй ему терзать себя неверными догадками.
– Ступайте за мной, – предложил Генри Голланду. – Давайте уйдем в другое место, и вы все узнаете.
– Я к вашим услугам.
– Джордж, останься с Флорой. Мистер Голланд, прошу вас следовать за мной. Я поведаю вам о нашей беде, а дальше вы решайте сами. Сюда, сэр. Поверьте, все то, о чем я вам расскажу, не придумать даже в самых диких фантазиях.
Никогда еще события одного часа не смущали так Чарльза Голланда, как в этот раз – и тому были причины. Он прибыл в Англию и спешно отправился к друзьям, которых уважал за интеллигентность и высокую культуру. Более того, он наделся обрести здесь семейное счастье, а нашел лишь суматоху, таинственность и дикий страх. Немудрено, что явь порой казалась ему сном, и вполне понятно, почему он сомневался в ясности своего рассудка.
Бросив озабоченный взгляд на бледную Флору, он вышел из комнаты и побрел вслед за Генри по коридору. В его голове роились тысячи вопросов, а ум тонул в догадках относительно предстоявшего разговора. Но, как верно заметил Генри, он и представить себе не мог ту ужасную жуть, о которой ему предстояло услышать. Оба молодых человека удалились в небольшую комнату в другом крыле дома, и здесь Чарльз Голланд до конца испил чашу изумления и печали.

Глава 11
Разговор с влюбленным, юношей. – Благородное решение

Ошеломление вызывает сочувствие, и любой, кто посмотрел бы на Чарльза Голланда в тот миг, когда он сидел напротив Генри и ожидал объяснений, грозивших разрушить его лучшие надежды, не узнал бы в нем того юношу, который часом раньше с радостью и предвкушением долгожданной встречи стучался в дверь особняка.
А Чарльз действительно был ошеломлен. Он слишком хорошо знал Генри Баннерворта, чтобы полагать, будто какая-то нереальная и ничтожная причина могла покрыть его щеки бледностью. И он слишком хорошо знал Флору, чтобы даже на миг вообразить, будто некий глупый каприз заставил ее произнести те горькие слова, которые она высказала ему в порыве отчаяния.
Пусть лучше бы она действительно капризничала и говорила ему, что отвергает его любовь, поднесенную к ее ногам, как дар прекрасной королеве. Гордость Чарльза помогла бы ему устоять под таким ударом, а честь и праведное негодование от осмеяния лучших помыслов души поддержали бы его самомнение. Но случай, увы, был другим.
Она умоляла его забыть о ней – забыть о чарующих грезах любви, которые так долго взращивались им и веселили его сердце. В словах Флоры чувствовалась неотразимая убежденность, что она совершает благородную жертву для того, чтобы защитить его от чего-то ужасного, вовлеченного в мрачную тайну.
И теперь он должен был узнать правду. Генри обещал ему поведать обо всем. Вот почему, глядя на симпатичное и бледное лицо друга, Чарльз ждал его откровений и в то же время боялся того, что он мог услышать.
– Рассказывайте, Генри. Прошу вас, – взмолился он. – Я знаю, что могу положиться на каждое слово, которое слетит с ваших уст.
– Я буду с вами откровенен, – печально ответил Генри. – Вы имеете право на истину и узнаете ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96