..
Славить, хвалить царя, новую судьбу своего народа, излить радость в песне — вот чего требовало все существо певца Салавата. И песня брызнула, словно прямо из сердца:
Живи, башкирский народ,
Как зверь на воле живёт,
Как птица в небе поёт,
Как рыба в море плывёт…
Царь Пётра волю даёт!..
Царь Пётра к бою зовёт!..
Песня словно на крыльях несла вперёд всю тысячу всадников, кони бежали резвее, ветер сильнее свистал в ушах… И только когда проехали час-полтора, когда устали от крика груди, когда разноголосый и нестройный гвалт утихомирился, тогда из выкриков и из накипевшей и вырвавшейся наконец горячей беседы всадников друг с другом можно стало различать слова:
— А что, коли царица победит, а не царь?
— Что же, казнили нас прежде, отцы терпели…
— На то и идём, чтоб царь победил!
— А примет ли царь на службу?
— Царь всех принимает!
— Нам бы сейчас на крепость…
— Эй, Салават, веди нас на крепость!
— А где пушки? Вот погоди — царь нам пушки даст!
— И пороху даст?
— А я думал, как встретимся с казаками — и убегу к казакам.
— И я!
— И я тоже!
— У казаков пушки есть. Вчера стерлитамакские говорили, что казаки много крепостей взяли!
— Под Уфой стоит царское войско…
— Оренбурх едва держится!
— В Белебее чуваши убили попа…
— Приказчиков жгут…
Оказалось, что все знают что-то о восстании, что все собирали слухи и складывали в самые глубокие тайники, а теперь переполнились тайники, и кипели новости, кипела беседа, не беседа — галдёж, гомон, гам, тысячеголосая боевая радость.
Салават выехал вперёд.
— Стой! — крикнул он, — Слушайте! — И всё стихло, — Царицыны солдаты ходях стройно, нападают дружно, а мы забыли порядок. Становись по десяткам! Сотники, вперёд!
Когда войско выстроилось в порядке, снова все тронулись вперёд, и теперь уже в голове Салавата роились не мечты только. «Теперь мы пойдём на Оренбурх мимо генерала Кара. Быть бою! — думал он и старался представить себе, каков будет этот бой. — Только бы не предал Давлетев, не изменили мещеряки, — думал он. — Как быть?» И он решил приставить к Давлетеву верных людей, чтобы следили. Он поманил к себе юношу тептяря. «Держись поблизости от своего старшины», — шепнул ему.
Салават ехал с этими мыслями лёгкой рысью, иногда прислушивался к цокоту копыт за своей спиной и радостно ощущал, что он начальник целой тысячи всадников, что сотни бывалых в боях бородатых воинов судьба отдала ему в подчинение.
Сколько времени прошло, Салават не знал. Справа мелькнули воды какой-то речки. Салават припустил коня к переправе, но взглянул вперёд и тут же сдержал поводья. Послушные его движению, как словам, сотни всадников взмахнули нагайками и также сдержали коней.
Навстречу им показался отряд всадников в высоких бараньих шапках.
— Свои! — шепнул Салавату Семка.
— Стой, сто-ой! — скомандовал Салават.
— Сто-ой! — повторили сотники, и вся тысяча всадников остановилась.
Салават обернулся к отряду.
— Это казаки. Это войска царя Петра Пугача! — сказал он, и в голосе его дрожала тревога. Он и рад был тому, что всё решалось само, что не надо было рисковать головой, что не надо было бежать от генерала Кара и трепетать перед изменой Давлетева.
— Поезжай к ним вперёд, Салават, говори за нас! — крикнул Кинзя.
— Поезжай, говори! — подхватили башкиры.
— И Давлетев пусть едет со мной! — ответил Салават.
— Не надо Давлетева! Говори за всех! — шумно возразили из толпы.
— Пусть едет Давлетев вместе со мной! — упорно повторил Салават.
— Пусть, пусть едет! — поддержали друзья Давлетева из толпы тептярей.
Старшина Давлетев, покручивая ус, выехал вперёд.
— Я привык говорить с начальством, со мной не бойся.
Салават засмеялся:
— Ладно, с тобой я как в крепости!
Казаки тоже остановились. Навстречу Салавату выехали двое всадников. Салават наклонился с седла, поднял полу чекменя, вынул кинжал, обрезав белую подкладку, вздел её на пику — в знак мира. Давлетев важно ехал рядом с Салаватом, а по другую сторону — довольный, сияющий Семка.
— Что за люди? Куда идёте? — спросили, подъехав, казаки.
— Башкиры и тептяри разных дорог, разных юртов, едем к царю Петру, — ответил Салават. — Вот бакет от русского командира в Биккулову к генералу Кару — его царю даём.
— А какие у вас помыслы, кто вас знает! — недоверчиво сказал казак, беря пакет.
— На службу пойдём ведь! — не поняв как следует, но догадавшись о смысле его замечания, ответил Салават. — Все хочем служить государскую службу, окроме того старшины, — указал на Давлетева.
Давлетев покраснел.
— Джадид! Собака! — крикнул он, Но казак поднёс ему кулак под нос, и тот замолчал.
— Сзади нас пойдёте к государю, — указал старший из казаков. — Я его полковник и выслан на встречу всех верных покорных войск. А старшину мы с собой возьмём. Да ближе к нам не могите подъехать, как едете, не то из пушки пальну.
— Сзади так сзади, — согласился Салават.
— А ты что за птица? — строго спросил казак Семку.
— Я птица бугай, ты меня не пугай, — огрызнулся Семка. — Тебя государь послал с пушками, а я поумней тебя, так меня с одной головой. Я народ веду подобру, а ты обижать, пушкой стращашь его, дура!
— Слышь, помолчи! — приказал казак. — Я полковник, а ты вошь барская.
— Врёшь, то барин моя вошь. Я его крови не сасывал, а он из меня ведро выпил.
— Заткни глотку! Что ты за человек — пойдёшь с нами! — скомандовал казачий полковник.
— Я сам по себе! — огрызнулся Семка. — Хочу — иду, а хочу — при дороге сяду, да тут и останусь!..
Полковник взмахнул плетью…
Но Салават крепко схватил его за руку.
— Нельзя, казак! Семка человек ладный!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157