Мне как самому за народ говорить-то такое слово, когда не хочет народ! — попробовал оправдать себя старшина. — Ай, прежде народ был — огонь! Ведь как вспыхнет — и не потушишь! Эй, народ, народ! Эй, башкиры, башкиры!.. Жягетов нет!.. Жягеты как старики! А в наше-то время и все старики жягетами были, пожалуй!.. Конечно, ведь Бухаир — удалец… А может, он так-то нарочно, может, он хочет, чтобы я взбунтовался, меня из старшин прогонят, и он старшиною станет… Ай, хитрый шайтан ведь какой!.. А мне-то зачем бунтовать? Лошадей, слава богу, довольно, найдём и ещё для царицы… Чего не найти? Меня на завод не возьмут!.. И сыновей не возьмут…»
И, как всегда, когда думал о сыновьях, Юлай припомнил ушедшего из дому и пропавшего любимого младшего сына.
— Эх, Салават, Салават! — вслух вздохнул старшина.
В это время услышал он топот копыт, кто-то подъехал к кошу, спрыгнул с седла, Юлай встал с подушки, шагнул к выходу, но кошма распахнулась, и рослый широкоплечий жягет столкнулся с Юлаем.
— Атам, арума! Салам-алейкум, атам! — воскликнул он радостно.
Это был Салават. Возмужавший и выросший, уже с бородой, это всё-таки был Салават.
Юлай от неожиданности отшатнулся.
— Эй, алла!.. — прошептал он.
Салават засмеялся и обнял его.
— Я живой, атам! Я не призрак…
— Живой! Ай, живой! Ай, живой, Салават!.. Жив мой сын, жив жягет удалой! — обнимая его, откидываясь и рассматривая лицо Салавата, радостно воскликнул старшина. — Ай, хитрый какой! Говорили, что помер, а ты и здоров!.. Откуда ты, Салават? — вдруг спросил Юлай, словно опомнившись. — С какой стороны приехал? Кто видел тебя на кочёвке?
— Никто не видал, атам. Я узнал твой кош. Да я не таился, атам. Кого мне бояться? Ведь время ушло! — ответил весело сын.
— Злых людей много! Ох, много! Что для них время! — забормотал старшина. — Ты Бухаирку не встретил?
— Никого я не встретил, атам. А что будет?
— Ох, сын! Схватят тебя, закуют в железы, на каторгу бросят… Гляди-ка, народ ко мне скачет. Уйди скорей в кош, схоронись и сиди потише… Я тут их встречу.
Салават скользнул в кош. Все тут было знакомо. Подушки, паласы, старый медный кумган, старшинское одеяние отца, его сабля и посох, два обитых железом больших сундука…
Салават вошёл за занавеску, отделяющую женскую половину. Два пустых опрокинутых чиляка, горкой стоят пустые тухтаки, одежда матери на деревянном гвозде…
Шумная ватага возбуждённых всадников подъехала к кошу старшины. Глядя в степь, Юлай видел, что вслед за этими первыми гостями к его кочевью мчатся ещё и ещё люди с разных кочевок.
— Объявил Бухаирка, собака! Вот тебе на! Объявил бумагу! — проворчал про себя старшина.
— К тебе, старшина-агай! — крикнул ещё с седла дюжий медвежатник Мустай.
— Суди сам, Юлай-ага, нельзя больше так!
— Не можем давать лошадей! — закричали приехавшие с кочевок башкиры.
— Давал, давал — и ещё давай! Хватит! — крикнул Мустай, уже соскочив с седла. Он ухватил старшину за полы халата и дюжими руками в забывчивости встряхнул.
— Мустай! Ты сбесился, шайтан! — закричал старшина.
— Не я сбесился — царица сбесилась! Опять прискакал Бухаир с бумагой — давать лошадей, а кто лошадей не даст, тот иди на завод в неволю!..
— Мустай! Так нельзя говорить у меня на кочёвке! Ведь я — старшина. Так нельзя про царицу, — взмолился Юлай. — Я сам бумагу видал. Раз канцеляр написал, что царицын такой указ, значит, надо…
— Конечно, так надо! — насмешливо «поддержал» Юлая старик Бурнаш. — Ведь как без коней воевать?! Царица с султаном воюет, ей лошади нужны!..
— А нам зачем воевать?! Нам зачем воевать?! — опять подступив к Юлаю, взволнованно выкрикивал Мустай. — Зачем нам против султана?!
— На что нам война? — зашумели вокруг. — Старшина богат, и пускай он своих лошадей даёт! А мы уже много и так платили!
— Овчинные деньги платили? Платили! И пчелиные деньги платили, и рыбные деньги платили.
— Охотничьи, базарные!.. — подсказывали в толпе, горяча друг друга.
— Коней давали. Сам знаешь: сто лошадей для солдат, ещё пятьдесят — для завода, ещё сто двадцать всего только месяц назад опять для солдат, — отсчитывал толстый Кинзя, сын муллы.
— И вправду, сбесилась царица! — выкликнул молодой Абдрахман.
— Замолчать! — повелительно крикнул на всех старшина.
Все замолчали, сойдя с коней, сгрудились толпой возле Юлаева коша.
— Бумагу ведь умные люди пишут, — поучающе, внятно сказал старшина. — Какую войну, с кем воевать — нас с вами не спросят. Я сам на войне был, войну понимаю… Надо отдать царице коней-то… Отдадим — и живи на воле, — стараясь утихомирить толпу, спокойно сказал старшина.
— На воле?! — снова ввязался Мустай. — А неделя пройдёт — и опять бумагу пришлют?.. Не дадим лошадей!
— Ну, пригонят солдат, людей заберут на заводы. Ты что, хочешь идти на завод?
Среди сотни засёдланных коней конь Салавата оказался неприметен, никто не мог заподозрить, что в коше у старшины находится такой необычный гость. Но Салават не стерпел. Покорность постаревшего отца, который утратил старшинскую твёрдость, и давнюю бунтарскую смелость, и уважение народа, привела Салавата в бешенство. Он загорелся и, не смущаясь более приказом отца, распахнул полог коша.
— Жягетляр, якши-ма! — выкрикнул он.
Все увидели его, но не сразу узнали. Кто-то откликнулся вежливым холодным словом приветствия.
— Салава-а-ат? — первым заголосил Кинзя, кинувшись к другу.
И вдруг за ним вся толпа разразилась весёлыми криками. К Салавату бросилось сразу с десяток людей. Все словно забыли про злосчастную бумагу, про то, что с них требуют лошадей. Салавата обнимали, хлопали по плечам, удивлялись его возмужалости, расспрашивали наперебой, откуда он появился, теребили за рукава и полы одежды…
Когда первый шум чуть-чуть приутих, Салават, чтобы видеть всех, встал повыше — на камень, лежавший возле коша Юлая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157