— крикнул он Юлаю.
— Бесстыжие очи, приказчика ставишь над нами?! — воскликнул Сысой.
— Указ государев слыхал?! — закричали рабочие, подступая к Юлаю.
Бухаир мигнул сотнику Айтугану позвать людей и шагнул вперёд.
— Постойте! Какой указ? Кто читал? — спросил он.
— На, читай! — и, выхватив из шапки замусоленную бумагу, пугачёвский посланец протянул её Бухаиру.
— Заводчиков и приказчиков вешать — там писано! — подсказали из толпы.
— Кто верных слуг государя обидит, того казнить! — подхватил другой голос.
— Не мешай! Сам читаю! — остановил Бухаир, рассматривая бумагу и выигрывая время.
— Шапку скинул бы, писарь! Грамоту ведь сам государь составлял! — не стерпел Сысой.
Бухаир через головы рабочих увидел входящего Айтугана с гурьбою вооружённых воинов.
— Вот слова твоего государя! Мы сами себе теперь государи! — воскликнул он и разорвал манифест.
— Братцы! Да что же то творится?! Робята! — в негодовании воскликнул Сысой.
Рабочие сбились плотнее в кучку. Посланец Пугачёва схватил с поднесённого заводчиками блюда саблю и бросился на Бухаира, но в тот же миг сзади его ухватили за руки, навалились на плечи. С десяток пик направились остриями на заводчан, оттесняя их в угол конторского помещения.
— Повесить этого парня, — приказал Бухаир.
— Старшина, не балуй! — с угрозою обратясь к Юлаю, сказал Сысой. — Народ разошёлся за правду драться. Ты с нами так-то беды наживёшь!.. Али крови великой хочешь?..
— Повесить его, Айтуган! — указал Бухаир на смелого пугачевца, которого двое башкир теперь успели связать.
— Постой, Бухаир, — остановил Юлай. — Кто тут всё-таки главный, сказать-то, я или ты? Я не сказал ведь — повесить!..
В этот миг возле конторы завода послышались крики, кто-то стремглав ворвался в дверь и, задыхаясь, крикнул с порога:
— Войско!.. Конное войско!..
Все, смятенные этой вестью, остановились и на мгновение замерли.
Только что Юлай объявил, что навеки отвоевали назад землю, — и вдруг всё пошло прахом… Отдать свой завод?! Отдать назад, не разрушив его, чтобы заводчики продолжали своё дело?! Нет, отстоять от врагов эти земли любою ценой!..
— По коням! — закричал Юлай. — К бою, башкиры!
Крик его подхватили сотники и десятники, этот клич отдался в заводском дворе, по посёлку, и заводские работные люди, ещё не знавшие о том, что произошло в конторе, бежали к оружию, чтобы вместе с башкирами отстаивать завод от надвигавшегося врага.
— Бухаир, смотри, чтобы все изготовились к бою, — сказал Юлай.
Воины вышли вслед за Бухаиром. Приказчик подошёл и хозяйским движением взял свою плеть, но тут на него навалились рабочие.
— Вяжи его, братцы! Чей там завод ни случись, а злому волку во стаде не быть!
И его связали, поволокли из конторы. Юлай не вступился.
— Юлай-агай, там свои! Башкирское войско идёт! — сообщил старшине прискакавший вестник.
Радостный гул возрастал по всему заводу. И сквозь общий гул голосов издалека прозвучала песня. Юлай узнал этот голос. Его голос!.. Сын!.. Его песня!..
Сын Юлая Сулейман вбежал в контору.
— Атай! Салават пришёл! Большущее войско привёл!
И чтобы скрыть слезы радости, Юлай повернулся к востоку и закрыл лицо, словно бы для благодарственной молитвы за встречу с сыном. До слуха его уже доносились отдельные голоса, восклицания, крики оживления и радости… Гул голосов приближался к конторе… Вот-вот он вольётся в её стены, в уши, в грудь, в сердце Юлая…
И вот подъехал к конторе Салават в ратном доспехе, как воин Аллаха. Сабля его как разящий меч Азраила, богатырский лук Ш'гали-Ш'кмана при нём, глаза его сияют, только крыльев не хватает его коню, но вместо крыльев его Тулпара несёт песня… Вон как ликует народ, встречая его, этого мальчика, сына Юлая…
Старшина Юлай, военачальник, отец, полковник государя, вдруг сам оробел перед этим юношей и почувствовал себя сгорбленным.
«Что я — боюсь его?!» — с возмущением остановил сам себя Юлай, и, придав лицу своему весёлое и развязное выражение, он свободно шагнул навстречу Салавату, вошедшему в комнату.
— Дождались, атай! — жизнерадостно воскликнул Салават, протянув для объятия руки.
— Дождались, Салават!
— С победой, атай!
— С победой, с победой, сын мой!
Салават только тут увидал в толпе Бухаира.
— И ты с нами тут? — удивлённо воскликнул он. — Дождались, Бухаир! С победой!
— Дождались! Правда пришла на наших врагов! С победой! — повторяли друг другу встретившиеся воины.
Они воевали в разных местах, каждый прошёл свои битвы, испытал свои раны, и вот сошлись вместе. Между начальными людьми, как и между подчинёнными, было много старых знакомцев, все узнавали друг друга, и всем было о чём рассказать, что послушать.
— Я ведь старый вояка, могу ещё саблю держать, не забыл, как дерутся! — хвалился Юлай. — Рука у Юлая крепка и голова ведь, сказать, не худая!
— Небось тебя государь наградит. Он только приказ послал брать заводы, а ты уж и сам захватил! Да какой завод! — поддержал отца Салават.
— А царю что за дело?! — вмешался Бухаир. — Мы свой завод взяли у русских. Юлай свою землю взял. Свои леса берём, степи, реки свои… Купчую крепость сожгли, чтобы никто не сказал, что наша земля — не наша.
— Господин полковник, казаки тут в деревеньке за лесом станут, — войдя в контору, доложил Салавату яицкий Сотник.
— Пусть в деревеньке. Да тотчас разъезды послать по дорогам, — приказал Салават, — скажи атаману.
— Слушаюсь, господин полковник!
Сотник вышел.
— А что, Салават, у тебя много русских в войске? — осторожно спросил Юлай.
— У меня ведь всякие люди: чуваши, мордовцы, татары, русские, мишари — кого только нет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157