Я тебе позвоню.
— Отлично. А тем временем я соберу необходимую тебе информацию о своих делах.
— Договорились. И еще, Джеймс, нам нужно просмотреть все присланные тебе соболезнования. Наибольший интерес, естественно, представляют пришедшие из Европы, но тем не менее я хотел бы просмотреть все.
— Хорошо.
— А от принца Алена что-нибудь было?
— Если честно, не знаю. Я еще не просматривал почту.
Кэтрин сидела у телефона в своем номере в гостинице «Фэрмонт» и ждала полуночного звонка Джеймса, наблюдая за тем, как стрелки часов медленно приближаются к двенадцати. В дверь постучали, но поглощенная своими мыслями Кэтрин сначала не расслышала, когда же стук повторился, она с неохотой пошла открывать. Должно быть, это букет зимних роз и коротенькая записка с извинением…
Однако на пороге стоял человек, которого Кэтрин любила: темные круги под глазами, красивое лицо бледно и хмуро. Джеймс здесь, сейчас! — но Кэтрин была уверена, что он не присутствовал на концерте сегодня вечером. Она бы это почувствовала.
— Ах, ты здесь! — выдохнула Кэтрин, нежно прикасаясь к его лицу.
Она провела Джеймса в номер, к своей постели, и Джеймс с готовностью последовал, потому что Кэтрин предлагала ему волшебное царство умиротворения, которым была их любовь. Он уже убедил себя, что этот хрупкий мир добра и нежности не, существует, его растоптал чудовищный гнев, владевший им сейчас. Но на одну ночь восхитительной любви боль и месть умолкли, ночные кошмары отступили, а беспокойная неприкаянность успокоилась… осталась только живительная сила их любви.
— Доброе утро. — Выйдя в гостиную, Кэтрин увидела стоящего у окна Джеймса.
— Доброе утро, — ответил Джеймс, отрываясь от сверкающего ярко-голубого дня, первого дня Нового года, ради еще более магического сияния глаз Кэтрин.
— Ты скоро уходишь?
— Да. Дорогая, я приехал только для того, чтобы попрощаться.
— Попрощаться? — тихо повторила Кэтрин, поняв, что сейчас он скажет именно то, ради чего приехал.
— Да, попрощаться, — спокойно ответил Джеймс и стал объяснять, неторопливо, ласково, желая, чтобы Кэтрин поняла, так же как понял он, почему ему надо проститься с их любовью. — Убийство родителей изменило меня, Кэтрин. Я зол и беспокоен, меня сжигают отвратительные мысли и чувства. Не знаю, смогу ли я справиться со своей яростью, но истина заключается в том, что как бы болезненны и даже ужасны ни были мои ощущения, я не хочу от них избавляться. Я не хочу более испытывать покоя и счастья, я не хочу мириться с тем, что сделали с моими родителями.
— Я тоже не хочу мириться с содеянным, Джеймс. Их смерть изменила и меня, я тоже живу в гневе.
— Ты хотела бы найти того, кто убил моих родителей и, приставив к его сердцу пистолет, нажать на спусковой крючок и увидеть, как он умрет?
— Нет, — тихо ответила Кэтрин. — И я не верю в то, что и ты действительно этого хочешь.
— Именно этого я и хочу, Кэтрин. Правда. Поверь мне, — спокойно произнес Джеймс.
То была правда — ужасная правда. Он не сомневался, что увидит сейчас на ее прекрасном лице печальное понимание. Кэтрин, безусловно, поймет, что его чудовищным мыслям и чувствам и, возможно, его будущим действиям нет места в ее очаровательном юном мире. Но Джеймс не увидел понимания. Он увидел только любовь.
— Так ты отправляешься туда, Джеймс? Найти того, кто подложил мину?
— Нет. Это дело Элиота, хотя он обещал держать меня в курсе расследования, а я намерен стать посредником госдепартамента. Может быть, в этой должности я смогу сделать хоть что-то, что помогло бы предотвратить подобную трагедию, не допустить, чтобы она случилась еще с кем-нибудь. Мои намерения не очень честолюбивы, Кэтрин, я просто должен что-то делать. Сейчас мне это необходимо более всего.
— Я понимаю, почему ты так поступаешь, Джеймс. Но я не понимаю, почему ты мне говоришь «прощай»…
— Потому, Кэтрин, что я больше не тот человек, который предназначен тебе и нашей любви. Вся моя доброта ушла.
— Этой ночью твоя доброта была с тобой.
— Нет, просто на эту ночь ты поделилась со мной своей. Возможно, дорогая, если я буду крепко держаться за тебя, ярость на какое-то время утихнет. Но она все равно вернется, и тогда мои горечь и гнев поглотят нас обоих. Я слишком сильно люблю тебя, Кэтрин, чтобы допустить такое.
— Нельзя любить «слишком сильно».
— Дорогая, еще как можно! Я хочу, чтобы твоя жизнь была наполнена радостью — без ночных кошмаров, боли и ненависти. Я не хочу таких мучений для тебя, Кэтрин. Как ты не понимаешь?
Глядя на человека, которого она любила всем сердцем, Кэтрин пыталась понять. Но не могла. Разве может это стать причиной конца их любви?
— И ты ушел бы от меня, Джеймс, если бы умирал? Чтобы оградить меня от несчастья?
— Я не умираю, Кэтрин.
«Нет, умираешь! — кричало сердце Кэтрин. — Ты умираешь — твое нежное, любящее сердце умирает. И ты решил уберечь меня от своей боли и печали? Потому что хочешь для меня только радости и счастья, но…»
— Но как быть с тем, чего хочу я, Джеймс? — вдруг резко спросила Кэтрин. — Для тебя это не имеет никакого значения?
Когда-то Джеймс поклялся самой горячей клятвой любви, что всегда будет исполнять то, чего хочет Кэтрин. И вот теперь — несмотря ни на что — она желает сохранить их любовь. Но этого не хотел ради нее же Джеймс, и ради нее же Джеймс Стерлинг нарушает свою клятву.
— Нет, Кэтрин, твое желание в данной ситуации не имеет значения.
Когда Кэтрин задавала свой настойчивый вопрос, на ее прекрасном лице читались смущение и неуверенность. Но когда она услышала его категоричный ответ, смущение и неуверенность исчезли и Джеймс увидел понимание… наконец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133