Без малейшего намека на милосердие они жадно пожирали все нежные чувства в его сердце, крушили их, изгоняли навек — так оно и должно было быть! — потому что все изменилось.
На шее Джеймса был замечательный шарф, связанный для него Кэтрин, и пока «Ночной ветер» продирался сквозь чернильные волны, Джеймс постоянно трогал мягкую шерсть, словно пытаясь прикоснуться к Кэт и почувствовать столь необходимое ему тепло любимой. Но он ничего не ощущал, пальцы Джеймса онемели, побелели под ледяным ветром.
Самые нежные, самые добрые чувства Джеймса рухнули под напором новых, злых и мстительных… любовь и покой теперь казались ему недоступными… а где-то в глубине души зловещий голос, перекрывая вой зимнего ветра, возвещал, что самая большая потеря еще впереди.
— Я знаю о мине, — сказала Кэтрин, когда Джеймс наконец позвонил ей, пять часов спустя после того, как Алекса сообщила Кэт эту ужасную новость, и все пять часов Кэтрин пыталась дозвониться до Джеймса, но Инвернесс безмолвствовал. — Ты плавал?
— Да.
— Джеймс, — тихо позвала Кэтрин, приглашая любимого поговорить с ней, как делал он это каждый вечер, делясь своими чувствами, своей печалью, горечью потери.
— Кэтрин, я все-таки не смогу прилететь на твой дебют в Сан-Франциско.
— Но ведь еще слишком рано, чтобы знать об этом точно, — сказала Кэтрин упавшим голосом. Джеймс от нее отдалялся; Кэт сражалась с собственными страхами и отважно боролась за Джеймса. — До этого я еще приеду в Вашингтон. Моя встреча с родителями была замечательна, но…
— Нет, — перебил ее Джеймс, но тут же, почувствовав свою резкость, заговорил более ровным голосом:
— Нет, дорогая. Мы с Элиотом едем во Францию.
— Когда?
— Надеюсь, завтра.
Джеймс уже был очень далеко от Кэтрин. Она попыталась приблизиться к нему шепотом любви.
— Ах, Кэтрин, — тихо отозвался Джеймс, — я должен лететь во Францию. Не знаю, когда я оттуда вернусь, но, любовь моя, несмотря ни на что, я позвоню тебе в гостиницу после твоего блестящего дебюта. В полночь, на Новый год. Идет?
— Идет. Джеймс, ведь все как-то образуется, да?
Джеймс слышал в голосе Кэтрин страх и понимал, что на самом деле она спрашивает, все ли образуется в их отношениях, сможет ли их нежная любовь преодолеть разрушительное действие его горя, его гнева.
Джеймс понимал, что любимая им Кэтрин просит его об обещании.
А Джеймс никогда не давал обещаний, которые не мог выполнить.
— Я позвоню тебе, дорогая, в новогоднюю ночь.
— Я лечу с тобой во Францию, — заявил на следующее утро Джеймс, входя в кабинет Элиота.
— А кто тебе сказал, что я собираюсь во Францию?
— Что?
— Я же объяснил тебе вчера вечером. Расследованием занимаются лучшие агенты Европы.
— Но ты эксперт, один из лучших специалистов по борьбе с терроризмом.
— И я обещаю тебе, что, как только появятся данные, хотя бы малейшая зацепка, я немедленно подключусь к расследованию. Но пока мы ничего не имеем. Ты знаешь, я очень любил твоих родителей, и если мое присутствие на месте помогло бы расследованию, я давно уже был бы в самолете.
— Да, я это знаю, Элиот, — спокойно ответил Джеймс. — Так что же, остается только ждать?
— Чего ждать, Джеймс? — Элиот Арчер прекрасно знал ответ на свой вопрос, он знал о жажде мести, мучившей Стерлинга, и он также знал, что Джеймсу нет нужды говорить об этом вслух. — Подождем, пока террористы не будут найдены, а потом хладнокровно их убьем?
— Именно сейчас это звучит очень точно, — признался Джеймс, обуреваемый жаждой крови и почувствовавший большое облегчение от того, что Элиот, кажется, понимал его.
— Именно сейчас это и для меня звучит очень точно. Но я знаю, что такое зараза мести. Ты, вероятно, убедил себя в том, что найдешь в этом успокоение. Или, что гораздо хуже, начал верить, будто все станет лучше, после того как это свершится. Но лучше не будет. — Элиот тихо вздохнул. — Месть ничего не меняет, Джеймс. Твоя потеря останется такой же великой и безвозвратной. Месть не поможет унять боль, а лишь вызовет еще большую, запятнав ненавистью память о тех, кого ты любил.
Слушая эти слова, спокойные, бесстрастные, Джеймс понял, насколько все-таки мало он знает Элиота. Стерлингу было известно, какую жизнь выбрал себе Элиот — жизнь без семьи, в постоянной опасности, с завидным спокойствием спасать жизни людей и бороться со смертью. Но только сейчас Джеймс впервые осознал, что должна была существовать очень серьезная причина, по которой его друг сделал именно такой выбор.
— Элиот…
— Я знаю, о чем говорю, Джеймс. — Арчер спокойно признал существование такой причины, но категоричность его тона закрывала эту тему.
— Я должен что-то делать, Элиот. Меня нужно задействовать.
— Мне больше не требуются агенты, а даже если бы требовались, я все равно и близко бы не подпустил тебя к расследованию. — И поднял руку, предупреждая протест Джеймса. — Я не собираюсь выдавать тебе лицензию на убийство, Джеймс, но я… наша страна… нуждаемся в твоей помощи.
— Моей помощи?
— Твое знание международного права в сочетании с опытом ведения сложнейших переговоров могут сделать твои услуги очень ценными для госдепартамента.
— У тебя есть что-то конкретное?
— Если бы все целиком зависело от меня, я бы послал тебя в Центральную Америку с командой, которая отправляется туда в середине января. Переговоры о прекращении огня снова зашли в тупик, и я считаю, что там необходимо появление нового лица. К тому же есть ряд столь же важных переговоров о прекращении огня и по вопросам обороны, не говоря уже о проблеме заложников, возникающей по всему миру, так что, возможно, будет решено, что ты понадобишься где-нибудь еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133