По расписанию его самолет прибудет в аэропорт в час пятнадцать, и я сказала, что встречу его.
— Ты всегда его встречаешь?
— Нет. Но сегодня — ровно год со дня гибели его родителей, и я подумала… — Алекса пожала плечами. — Я, естественно, не сказала этого Джеймсу и не знаю, будет ли он сегодня больше грустить о них, чем в любой другой день, но…
— Но что?
— По-моему, он не против, чтобы его встретили. Не говоря уже о том, что сейчас Рождество, а он так одинок. Надеюсь, что Джеймс присоединится к нам в рождественский ужин. Может быть, ты и пригласишь его? Кэт, так ты можешь встретить Джеймса? Не возражаешь?
— Нет, конечно, не возражаю.
— Замечательно! Спасибо. Если хочешь, пригласи его на ужин и сегодня. Роберт рассчитывает приехать к шести.
Строя планы своей будущей любви, они говорили о том, как это романтично — встречать друг друга в аэропортах. И пообещали, что никогда не будут разлучаться более чем на неделю; и каждый при этом думал: а не слишком ли долгий срок и неделя?
Кэтрин не видела Джеймса со дня их прощания на Иле, в июле… Сегодня исполнился ровно год с того самого дня, когда прекрасные планы их прекрасной тайной любви начали умирать.
Но когда Джеймс, выйдя из самолета, увидел Кэтрин, ему показалось, что прошедшего года вовсе не было и их радостная, сказочная любовь жива, все еще цветет. Джеймс, разумеется, никак не ожидал встретить Кэт в аэропорту и был совершенно беззащитен в этот момент. Его непокорное сердце откликнулось прежде разума, а в его взгляде, полном нескрываемого желания и любви, отразились мгновенная радость и дерзкие мечты.
И в тот же самый момент, несмотря на строгие предупреждения, данные самой себе перед встречей с Джеймсом, сердце Кэтрин затрепетало от счастья, которое нечаянно выплеснулось и в ее взгляде — зеркальном отражении чувств, читавшихся в глазах Джеймса.
Волшебное мгновение не могло длиться вечно. Быстро, слишком быстро вмешался рассудок, подавляя счастливый зов сердца жестоким напоминанием о реальности. И когда Джеймс подошел к Кэтрин, оба уже знали: их страстному стремлению снова быть вместе не суждено осуществиться, а потому улыбнулись друг другу виновато и очень-очень нежно.
— Здравствуй, Кэтрин, — тихо сказал Джеймс.
— Привет. Алекса сегодня работает.
Вскоре Кэтрин остановила машину у ворот Инвернесса. Она еще не пригласила Джеймса на рождественский ужин со своей семьей, не говоря уже о сегодняшнем ужине с Робертом и Алексой в Роуз-Клиффе. Кроме того, Кэтрин не сообщила Джеймсу новость, которую, несомненно, должна была сказать, пока они наедине.
— Джеймс… Ален предложил мне выйти за него замуж, и… я согласилась.
— Ален? Принц Кастиль?
— Да. — Кэтрин нахмурилась. — Неужели Алекса не говорила тебе, что…
— Нет.
— Мне кажется, ты собираешься пожелать мне всего наилучшего.
— Кэтрин… Ты хорошо его знаешь?
— Я знаю его очень хорошо, Джеймс, — заверила она с благодарной улыбкой за трогательную заботу.
— Ты знаешь о его отце?
— Да, я знаю о Жан-Люке. Я знаю все о его вероломстве и сумасшествии. Но откуда знаешь о нем ты, Джеймс? О нет! — прошептала она, найдя ответ в собственном вопросе. — Ты поэтому был на острове в июле? Ты проверял Алена?
— Нет. Элиот немного рассказал мне об истории Иля, прежде чем я туда поехал, вот и все. — Джеймс был в нерешительности, понимая, что не имеет права совать свой нос в чужие дела.
Но он вдруг с поразительной ясностью вспомнил то, о чем рассказала ему сводная сестра принца в то утро на яхте: «Когда-нибудь Ален женится, чтобы дать Илю нового монарха, но я абсолютно уверена, что он больше никогда никого не полюбит». Немного помолчав, Джеймс продолжил:
— Это Натали рассказала мне об Алене… о том, что ее брат однажды уже был помолвлен.
Как только смысл слов Джеймса дошел до Кэтрин, ее захлестнули неведомые ей прежде приступы гнева и знакомая щемящая грусть. Взбудораженные чувства требовали выхода. Первым заговорило более мощное чувство гнева:
— И о том, что он очень сильно любил Монику? И о том, как она трагически погибла, а Ален в беспомощном ужасе наблюдал ее смерть и затем твердо убедил себя в том, что никогда больше не полюбит? О да, я об этом знаю! — Кэтрин замолчала; гнев исчез так же стремительно, как и появился, в голосе ее зазвучали смущение и тихая печаль:
— Ты не можешь себе представить, Джеймс, что кто-то способен полюбить меня по-настоящему? Только потому, что не можешь…
— Я любил тебя, Кэтрин. Ты это знаешь.
— Мне кажется, я в это верила, — все так же грустно ответила Кэтрин.
Она хотела продолжить, но гнев с новой силой овладел ею — гнев, наполненный мстительностью, отвергающий деликатность и несущий в себе болезненное воспоминание о нанесенной Джеймсом обиде. Он так больно ранил Кэтрин, а теперь она слышала, как сама бросает ему обидные слова — слова, с поразительной легкостью летевшие от сердца к устам:
— Но тогда я была такой наивной, Джеймс. Я действительно ничего не знала о любви, когда мы были вместе. А теперь я знаю правду о любви от Алена. Он знает обо мне все — все, — а мне известны все его тайны. Жизнь Алена была наполнена страшными трагедиями, но в отличие от тебя он не боится рассказать о своих пусть даже самых темных чувствах. Ален верит мне и нашей любви настолько, что может поделиться со мной и радостью, и болью. Ты же хотел делить только радость, Джеймс. И я теперь знаю, что это не настоящая любовь.
— Ах, Кэтрин…
— Будь счастлив за меня, Джеймс! Ты не позволял мне любить тебя, когда нуждался в моей любви, а я так стремилась тебе ее дать, помнишь? Ален любит меня так, как ты никогда не любил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133