Но существовали слова, которые высказать Джеймсу у нее не хватало мужества:
«Я — приемыш. Моя настоящая мать так не любила меня, что отказалась от меня. Я не уверена в своем происхождении, Джеймс, пока не уверена. Но с каждым днем я постепенно узнаю все больше. У меня не хватает мужества сказать тебе эту правду сейчас, быть может, поэтому я не решаюсь рассказать тебе и об остальном. Есть нечто такое, Джеймс, что я открыла в самой себе — замечательное открытие последних дней. Я узнала, что, когда я с тобой, мне больше ничего не нужно».
В тот ненастный день Кэтрин не поведала Джеймсу свои тайны. Они говорили о музыке, о яхтах, дожде, розах, грозовых облаках и волнах. И в ткань послеполуденных разговоров, нежных улыбок и счастливого смеха вплетались обещания будущих встреч. Кэтрин дала слово Джеймсу, что с большим удовольствием послушает с ним цикл «Кольцо» в «Метрополитен-опера», да, все четыре оперы. И что пообедает с ним во всех самых знаменитых ресторанах Манхэттена, и посетит выставку импрессионистов в Музее изящных искусств, и…
Кэтрин отвечала согласием на все предложения, радостно-счастливым согласием, и ее прекрасный открытый взгляд говорил Джеймсу о самой важной правде, единственной правде, которую он хотел услышать от Кэтрин:
«Да, Джеймс, я хочу быть с тобой!»
Глава 16
Вашингтон
Декабрь 1989 года
— Весь уик-энд? — переспросила Алекса.
Разговор происходил в первый вторник декабря. За три месяца своей любви Алекса и Роберт никогда еще не проводили весь уик-энд вместе, только ночи в будние дни недели. Драгоценные, благословенные часы. И в эти чудесные часы они дарили друг другу невероятно тонкие и нежные чувства; они опаляли друг друга умопомрачительной страстью, такой же отчаянной, требовательной и тайной, какой она была в первую ночь.
Алекса с горечью думала о том, что тайна их страсти была символом того, о чем они оба знали, но о чем никогда не говорили: эта скрываемая ото всех любовь не продлится вечно. Сейчас любовь была в безопасности, она была секретом, который было легко хранить, поскольку никто не пытался о нем узнать.
Пока что вашингтонские журналисты без устали гонялись за Робертом в надежде заполучить подходящую цитату от самой яркой звезды на политическом склоне страны. Но ни один репортер, ни один даже самый агрессивный политический обозреватель и не думал расследовать частную жизнь сенатора. Что толку? Всякий, кто хоть когда-либо видел чету Макаллистер, а их видели практически все журналисты, знал: Роберт и Хилари — идеальная супружеская пара.
Тайная любовь Роберта и Алексы будет в полной безопасности, пока… Роберт не выставит свою кандидатуру на президентские выборы. После этого каждая деталь его жизни, не важно, насколько личная, станет достоянием общественности. Его будут преследовать со всех сторон — и политическая пресса, и легион шпионов, нанятых оппозиционной партией, которым будет поставлена практически невыполнимая задача отыскать мельчайшие изъяны в непробиваемой броне — безупречной репутации будущего президента. Если Роберт станет претендентом от партии на выборах 1996 года, что предсказывали самые искушенные политологи, их тайная любовь сможет безопасно длиться по крайней мере еще четыре года, а возможно, и все пять лет. А если он не станет главой государства до 2000 года…
Хотела ли Алекса жить такой любовью — любовью темноты, отчаяния, украденных мгновений — еще четыре года или даже все восемь лет? О да!
Теперь же любимый говорил, что через три дня они проведут вместе весь уик-энд.
— Весь уик-энд, — прошептал Роберт, нежно целуя наполнившиеся слезами радости глаза Алексы. — Целый уик-энд, любовь моя.
— О-о, нет!
— Что, дорогая?
— В субботу я работаю! У меня полностью свободна пятница, но в субботу съемка…
— Тогда в пятницу ты приготовишь мне ужин. Обещаю, что приеду сюда к ужину, — ответил Роберт, прогоняя страстным поцелуем грусть с лица Алексы. — Зато я приготовлю тебе ужин в субботу. А в воскресенье, любовь моя…
«Весь уик-энд, любовь моя», — пообещал Роберт, и взгляд изумрудных глаз Алексы наполнился при этом обещании такой искренней радостью! Но он-то жаждал сказать ей другое: «Всю нашу жизнь, любовь моя!»
«Не исключено, что уже в этот уик-энд я смогу дать такое обещание», — несколько часов спустя думал Роберт, бережно обнимая спящую Алексу. Она была воплощением умиротворения и счастья. Золотистые волосы обрамляли прекрасное лицо, легкая улыбка надежды застыла на губах. Когда Роберт поцеловал ее шелковистые волосы, Алекса улыбнулась и потянулась к нему во сне, словно ей снилось то, о чем думал и он: мы наконец будем вместе, и навсегда.
Роберт никогда не обсуждал с Алексой свои радужные планы прожить с ней всю жизнь, но любимая, безусловно, это знала.
Макаллистер не хотел давать пустых обещаний, пока Хилари не согласится на развод. Разговор с женой он решил отложить до рождественских праздников. Сенат распустится на каникулы, Алекса отправится в Топику, и, если все пройдет благополучно, Хилари сможет, как всегда, уехать в Даллас на свои бесчисленные вечеринки, а он останется в Вашингтоне и переедет из их дома. Решение подождать до праздников было трезво продуманным. Рождество не вызывало у сенатора особых сантиментов, так же как и у его супруги.
Но сейчас, когда Роберт держал в объятиях любимую женщину и думал о предстоящих многочисленных приемах в Вашингтоне, на которых должен появляться с Хилари, он изменил свои планы. Роберт решил поговорить с Хилари о разводе в этот вторник, вечером, накануне ее отъезда на курорт. Он не может и не будет более лгать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133