Если только мать Кэтрин не вернется в течение нескольких дней, она уже никогда не найдет семью Тейлоров.
Джейн добросовестно выждала целый час — время, вполне достаточное, чтобы женщина могла уехать из города или… передумать и вернуться. Всякий раз, когда открывалась дверь, сердце Джейн замирало и вновь учащенно билось, как только она видела, что это не мать девочки.
Груди Джейн были все еще полны живительным молоком. Даже в те дни, что она находилась в реанимационном отделении, когда все ее силы были направлены на собственное спасение, молоко не пропадало, болью раздирая грудь и напоминая о невосполнимой утрате. И теперь, когда крошечный голодный ротик жадно ухватился за набухший сосок, Джейн вдруг с удивлением поняла, что никогда и не предполагала, что способна на такую огромную любовь и такое сострадание к беспомощному существу.
Она открыла оставленную Изабеллой сумку, и тут ее ждал еще один сюрприз — сто тысяч долларов крупными купюрами. Джейн сразу же решила, что положит эти деньги в банк до совершеннолетия Кэтрин Александры. Они с мужем зарабатывали достаточно, чтобы вести привычно скромную жизнь. Впрочем, у Джейн мелькнула мысль о том, чтобы использовать маленькую часть этих денег — совсем маленькую — на то, чтобы Александру не приходилось давать уроки музыки по вечерам и выходным дням, а проводить это время со своими дочерьми. Его дочерьми…
— Александр!
— Привет, дорогая! — прошептал Александр в трубку.
Джейн выписали несколько часов назад, но Александр понимал, что жене необходимо некоторое время побыть в одиночестве. Он догадывался, что Джейн скорее всего сначала зайдет в отделение новорожденных, а потом, возможно, перейдет улицу, посидит в парке на теплом майском солнышке, полюбуется цветами и попытается еще раз осмыслить происшедшее.
Он знал, как это трудно, поскольку и сам не мог смириться со своим горем. Александр понимал, что Джейн должна какое-то время побыть одна, но поскольку минуты уже складывались в часы, то не на шутку встревожился.
— Ты готова? — ласково спросил он. — Можем мы с Александрой приехать за тобой?
Услышав заботливый голос мужа, Джейн почувствовала, как на глаза выступили слезы нежности и благодарности.
До чего же трудной выдалась для Александра последняя неделя! Он проводил дни и ночи без сна и отдыха, разрываясь между двумя больницами, расположенными в разных концах города, и, как ни странно, отчетливо понимая при этом, что вот-вот может потерять и жену, и ребенка. Но Александр гнал смертельный страх из своего любящего сердца. У него хватало сил и на Алексу, которая все еще не знала правду о своей младшей сестричке.
А теперь и не узнает.
— Александра с тобой?
— Она в другой комнате, играет в куклы с новой подружкой. — Голос мужа смягчился.
Насколько же открыта и непосредственна была их очаровательная дочурка! За эту, неделю Алекса обрела немало новых знакомых — ив игровой комнате больницы, и в мотеле. Она легко находила друзей, и это было прекрасно, особенно, сейчас, поскольку ей уже никогда не суждено иметь младшую сестричку.
— Ах, Александр… случилось чудо!
Сидя в телефонной будке с заснувшей на руках малышкой, Джейн рассказала мужу о чуде. Она не видела лица своего обожаемого Александра, талантливого музыканта с тонкой душой поэта, но хорошо себе представляла ошеломленный взгляд родных глаз и чувства, которые в них отразились: надежда, страх, радость, недоверие и… тревога.
— Я не сошла с ума, любовь моя, — после долгого молчания мягко заверила мужа Джейн. Она чувствовала невысказанное беспокойство Александра о том, что горечь утраты вызвала, видимо, психическое расстройство, толкнувшее Джейн на похищение чужого ребенка.
— Но, Джейн, это же слишком… Почему ты смеешься? — Услышав ее тихий, радостный смех, Александр еще больше встревожился.
— Потому что я забыла сказать тебе о деньгах, драгоценных камнях и ожерелье.
До этого Джейн три раза пересказала Александру всю историю от начала до конца, но забыла поведать ему о богатстве в виде драгоценных камней, от которого она отказалась, и о деньгах, которые она обнаружила в сумке. Наличные и ожерелье были неоспоримым доказательством реальности чуда, но Джейн совершенно о них забыла, поскольку единственное и главное сокровище мирно посапывало у нее на руках.
— Деньги, драгоценности и ожерелье?
Джейн в очередной раз повторила историю во всех деталях и услышала, как беспокойные возражения Александра постепенно переходят в радостное неверие их счастью.
— Дорогая, сейчас мы приедем за тобой. Мы с Алексой приедем за вами с Кэтрин.
Мельком взглянув на крошечного младенца, Алекса заявила с присущей ей категоричностью:
— Это не моя сестра.
— Милая, она — твоя сестричка, — быстро придя в себя от изумления, ласково прошептала Джейн, нежно погладила золотистые кудри Алексы и спокойно пояснила:
— Волосы у Кэтрин темные, как у папы, а не светлые, как твои или мои, и глаза у нее голубые, но она все равно твоя сестра.
— Нет.
— Алекса!
— Папа, я не хочу, чтобы она была моей сестрой. Мне она не нравится.
— Алекса!
— Это не моя сестра! Я ее не хочу! Мамочка! Папочка! Отвезите ее обратно в больницу!
Прошло три недели с тех пор, как Изабелла, простившись с дочуркой, продолжила свое бесконечное путешествие, обнимая сверток с куклой. Она была смертельно раненным существом, едва живым от горя, но для людей Жан-Люка несчастная женщина выглядела как и прежде.
Изабелла привела преследователей из Канзас-Сити в Нью-Йорк, где за несколько минут до посадки в самолет на Ниццу подошла к одному из этих страшных парней и сунула ему розовый сверток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133