Когда я был солдатом, я никому не хотел причинять вред, хотел только делать свое дело. Только если кто-то приезжал со злыми целями, то имел причину бояться меня.
Иорданский полицейский зашел в автобус и провел короткую проверку. Затем он направил автобус к узкому мосту длиной в 45 метров. Мы ехали медленно, под пристальными взглядами израильских военных полицейских на другой стороне. Я слышал приказы на иврите. «Мешала, проверь тот автобус, а мы проверим этот.»
То, что я слышал, было для меня плохой новостью. Автобус остановился, и все должны были выйти. Военный полицейский был резервистом, который должен был отбыть свои 30 и 40 дней военных сборов. Он не выглядел, как человек, желающий выслужиться. Он только хотел, чтобы прошел еще один день сборов, и приблизилось освобождение. Я знал это чувство, я сам был не раз в таком положении. Он был вежлив и приветлив со мной и с другими пассажирами. Молодой солдат-призывник подтрунивал над ним: – Почему ты еще не помогаешь им носить чемоданы?
– А ты почему не заткнешься? – спросил солдат постарше. – Нет никаких причин обращаться с этими людьми, как твоя мать обращается с тобой.
– Не трогай мою мать, сукин сын.
Мимо прошел фельдфебель и рявкнул на них: – Заткнитесь оба и за работу! День только начался, а вы уже ссоритесь между собой.
Когда я показал свой паспорт, фельдфебель показал мне на маленькую будку в конце длинного защитного козырька, в тени которого стояли столы для таможенного контроля. – Пройдите туда, пожалуйста.
Он послал меня к кабинке для проверки иностранных туристов. Когда я пошел туда, он прокричал мне: – Эй Вы, англичанин!
– В чем дело? – улыбаясь, повернулся я к нему.
– У Вас нет багажа?
– Нет, я еду только на пару часов в Иерихон.
– А что Вы будете делать, если мост закроют до того, как Вы вернетесь?
– У меня тогда будут проблемы, не так ли? Почему? Мост закроют сегодня?
– Этого никто никогда не знает.
Я пошел к кабинке. Когда я зашел в маленькое помещение, то увидел, как Фадлаля подвергают личному контролю. Внутри молодой солдат задал мне пару вопросов, к которым я был хорошо подготовлен. Я был благодарен ему за то, что он несколько раз использовал мое имя. Я попросил его не ставить в мой паспорт израильский штемпель, из-за чего он поставил его на листок бумаги, который вложил в паспорт. Часто происходит, что люди, переезжавшие через мост и желавшие так же вернуться, не хотели получать штемпель в паспорт, потому что у них из-за этого возникали проблемы. Выглядело бы странно, если б я об этом не попросил. – Я желаю Вам приятного пребывания в Израиле, – сказал солдат.
– Я даже не знал, что Западная Иордания считается Израилем, – заметил я.
– Я израильский солдат, а Вы переезжаете через границу, которую я охраняю. Где же, черт побери, Вы тогда находитесь? – зло засмеялся он.
– Когда мы были здесь, никто не думал, что эта земля принадлежит Англии.
– Вот видите? Он улыбнулся с сочувственным взглядом. – Если было бы по-другому, Вы, возможно, все еще были бы здесь.
Я перешел на другую сторону, где ждали такси. Такси заполнилось, и мы поехали по направлению к Иерихону. Фадлаль был последним из севших пассажиров. С того момента, как мы сели в автобус, почти три часа назад, мы не сказали друг другу ни слова. Теперь была уже половина десятого, и мы ехали в Иерихон. В такси было жарко, движение застопорилось из-за пробки. Мы ехали за длинным военным конвоем, перевозившим на низких прицепах танки и бронетранспортеры. Они были замаскированы, но трудно было не узнать танк «Меркава». Вероятно, они возвращались с учений на севере.
Фадлаль начал со мной ничего не значащую беседу. Мы решили вместе пойти в ресторан, который он предложил. Потом он сказал, что приведет меня в лавку, которую я ищу. Эта беседа должна была удовлетворить любого шпика или кого-то любопытного со связями с властями, если кто-то из них по непонятной причине будет настроен против меня. Я ощущал постоянное давление в животе, я знал, что это страх. Фадлаль завел меня в ресторан, полный израильских солдат. Колонна остановилась, и многие солдаты сидели на большой открытой мраморной террасе, которую от Солнца защищала только виноградная лоза, оплетавшая натянутую сетку.
– Что Вы хотите? – спросил меня Фадлаль, когда подошел официант. – Что бы Вы ни заказали, я попробую. Фадлаль сделал заказ на арабском языке.
– И что теперь, мой друг? – спросил я, потому что думал, что пришло время, чтобы его немного бросило в пот. Итак, ясно, что он не агент Моссад, иначе он давно бы меня выдал. Он был так спокоен, будто находился в центре Аммана, а не на оккупированных территориях, окруженный вооруженными вражескими солдатами и с человеком, которому он не доверял.
– Мы поедим. Затем я приведу Вас в лавку, которую Вы хотели посмотреть, потом прогуляемся по Иерусалиму и поедем домой.
– Что Вы хотите этим достичь?
– Хорошую еду, приятную прогулку и доброго друга.
– Что Вас сделает таким уверенным, что я тот, за кого себя выдаю? Я имею в виду, если мы вернемся.
– Я начальник отдела в иорданской разведке. Я слишком жирная рыба, чтобы от меня отказались. Он даже не понизил голос. Я заволновался, не слышит ли нас кто-то из израильских солдат. Пища была прекрасной, но я едва мог есть. Я все еще думал о маленькой камере. Все заглушающая вонь мочи и дезинфекционных средств надолго въелась в мою память. Каждый раз, когда мне угрожала опасность, это воспоминание возвращалось – и это случалось в последнее время все чаще. На стойке ресторана стоял телефон. Мне захотелось позвонить домой, эта линия вряд ли прослушивалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118