Эфраим приветствовал меня широкой улыбкой. Перед ним стояла только чашка кофе. Когда мы сели, официант принес наш завтрак.
– Я позволил себе заказать и для тебя. Я не хотел ждать. У нас много дел.
Я посмотрел на мою тарелку, полную яичницы и ветчины и поднял вверх руки. – Нет проблем. Ты заказал как раз то, что я хотел. В углу было темновато, но запах свежего кофе и деревенской ветчины возбудили во мне такой аппетит, что я сам себе удивился.
– Ну, что мы теперь будем делать?
– После завтрака мы пойдем в мой номер и поговорим.
Мы захватили с собой в номер побольше пластиковых стаканчиков с кофе, чтобы не вызывать горничных. Его номер был на шестом этаже. В углу лежала маленькая дорожная сумка. – Где твой багаж? – спросил я, любопытствуя, зная, что Эфраим любит хорошую одежду, а в сумке места едва хватило бы на один запасной костюм.
– Здесь. Он показал на сумку. – Я не буду здесь долго оставаться. Я здесь только чтобы проинструктировать тебя, и когда ты пойдешь на задание, я исчезну.
– У меня не будет дублера?
– У тебя есть я и твоя подготовка. Что тебе еще нужно?
– Как же у меня есть ты, если ты опять будешь в Израиле?
– К этому мы еще вернемся. Когда ты узнаешь, в чем состоит твое первое задание, то ты...
– Стоп, стоп, – прервал его я. – Первое задание? Ты сказал «первое задание»?
– Да, а ты что думал? Бах – и все закончилось?
– Не читай мне проповедей. Мне нужен график.
Я знал, что могу выйти из дела в любой момент. Но Эфраим, перед лицом моего напора выговориться до конца, был уверен, что я останусь, и был прав. Я был как наркоман, который каждый раз говорит, что это его последний укол.
– В чем тут разница? У тебя есть работа, которую ты должен выполнить, и все кончится, если работа будет выполнена, все равно когда. Я не обещал тебе райские кущи, когда ты пришел к нам.
– Я знаю, и я не прошу тебя об этом. Когда я вступил в бюро, они подвергли Беллу строгой проверке и дали ей такое же свидетельство, как мне. Нам всегда говорили, что жена это часть команды и что мы не должны иметь секретов от нее. Пока я это говорил, Эфраим кивал мне, глядя сквозь стекла очков. – А теперь ты считаешь, что я даже не могу ей сказать, что я все еще работаю на Моссад. Я остановился. – Так я еще работаю на Моссад или нет?
– Нет, ты работаешь не на бюро, ты работаешь на меня. И о Белле. Ты прав на сто процентов. Но правила изменились. Это другая игра.
Он отклонился назад и поправил очки. – Знает ли Белла что-то о Дине, о Рути и о всех остальных? Знает ли моя жена о моих сладеньких секретарочках? Нет, они понятия не имеют об этом. Знают ли они о риске, которому мы подвергаемся, работая за границей? Разве ты приходишь после работы домой и рассказываешь Белле: «Представь себе, вчерашней ночью меня чуть было не убили в Австрии», или «Есть много шансов, что они поймают меня во время моей следующей командировки в Испанию»? Нет, ты этого не делаешь. Когда тебя в армии посылают на патрулирование, с которого ты можешь не вернуться, разве ты звонишь жене и рассказываешь ей об этом? Мы постоянно принимаем решения, которые касаются их жизни, не прося у них совета. Мы говорим сами себе: «Если что-то произойдет, они поймут, что мы не могли поступить иначе». Так это происходит. Можем мы на этом закончить и перейти к делу?
– Мне нужны временные рамки, – настаивал я.
– Три недели и ты сможешь уйти, – прошипел он.
– Куда я смогу пойти?
– Какая разница? Ты будешь вместе с женой и детьми. Это я тебе обещаю.
По мне пронеслась волна оптимизма, я почувствовал себя помолодевшим. Только в такие моменты замечаешь, как плохо это все выглядит в своей собственной голове.
– О'кей. С этим я могу жить. Я должен был взять себя в руки. – Что мы будем делать в это время? Я ухмыльнулся.
– Ты будешь работать на одно иностранное государство.
– Работать?
– В спецслужбе. Как бывший офицер Моссад. Ты предложишь им работать на них, рассказывать, как мы проводим свои дела, о структуре, о персонале и так далее.
– Ты имеешь в виду, что я должен продаться, стать предателем!? Мне было тяжело даже выговорить это слово.
– Да, именно так.
– И на кого? Я поднял руку, будто говоря: дай, я угадаю. Он не отвечал.
– О'кей. Кто это может быть? Совет национальной безопасности? Нет, они не будут со мной иметь дела. ЦРУ? Тоже не думаю. Это, должно быть, ФБР. Конечно же, ФБР. Я был бы для них полезен в распутывании дел нашего отдела «Аль».
– Нет. Ты будешь говорить с КГБ. Он встал и подошел к большому окну. Стекло было мокрым: дождь не прекращался уже целые сутки.
Я был совершенно ошеломлен. Это было похоже на удар. – Нет, правда? – переспросил я, пытаясь сохранить самообладание.
Эфраим остался у окна и лишь слегка повернул ко мне голову, так что я мог видеть его профиль. – Да, КГБ, Советы. Что здесь непонятного?
– До меня просто не доходит. Почему я должен это делать? Я имею в виду, с чего ты взял, что они захотят меня купить?
– Если ты правильно начнешь дело, они сделают это. Подумай. Как они могут отвергнуть тебя? Как свежий перебежчик из Моссад ты козырь в их руках. Со всеми своими арабскими партнерами они тебе руки будут целовать.
– А что, если они захотят, чтобы я поехал в Москву или еще что-то? Вдруг они работают как мы?
–Тогда ты поедешь. Ты должен думать, что делаешь это ради денег. Всегда думай так, иначе тебе не поверят. Используй для безопасности свое настоящее имя и свою настоящую биографию.
– А что, если они только выудят из меня информацию, а потом меня бросят? Я имею в виду, что мы тогда выиграем? Подумай. У меня уже нет доступа к какой-либо информации. Чем я смогу им тогда быть полезен?
– Ну, тогда ты скажешь, что все еще работаешь на бюро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118