Но в этой запутанной ситуации Эфраим должен был взять помощь ей на себя. Как выяснилось позднее, Эфраим так никогда и не выполнил своего обязательства, но тогда я исходил из обратного. Я всегда думал о том, как Белла могла бы справиться с трудностями. Ей мог бы помочь ее отец, но я знал, что будет выглядеть довольно плохо, если она попросит его о помощи. Но я не мог ничего изменить, и все это только не давало мне уснуть.
В три часа утра я решил выяснить, не приставили ли иорданцы ко мне слежку. Я оделся и вышел из отеля. Улицы были пусты, и никто не следовал за мной. Если они и назначили кого-то, то он либо был слеп, либо просто спал.
На следующий день я позвонил в британское посольство и попросил переговорить с известным мне помощником. Я хотел встретиться с ним за пределами посольства и дать ему определенную информацию. Он попросил меня перезвонить ему примерно через час. Когда я так и сделал, он сказал мне, что не может покинуть посольство для встречи со мной, но готов ждать меня в посольстве в любое подходящее для меня время. Мне стало ясно, что они считают меня опасным и подозревают, что я сотрудничаю с кем-то, кто, возможно, хочет им чем-то навредить. В этот момент я не мог пойти на риск, посещая посольство, потому я сказал ему, что сообщу ему сведения по телефону.
Это был клочок бумаги, который Эфраим оставил мне перед своим отлетом в Израиль. Так как в это время увеличилось число террористических нападений в Европе, спрос на данные о планах и действиях террористов был очень велик, и Моссад в этой области был непревзойденно плодотворен. Так как израильские объекты для Моссад были священны, то он был готов сотрудничать со всеми, кто мог бы предоставить информацию о планах терактов против таких объектов.
Постоянный приказ Моссад предписывал всему оперативному персоналу вступать под чужим флагом в контакт с любой террористической организацией. Единственным ограничением было, что встреча должна происходить в надежном окружении, что значит, что офицер из центра Моссад в Брюсселе собирал сведения о степени опасности тех или иных террористов, а ответственный за оперативную безопасность офицер должен был позаботиться о безопасности встречи.
После того как контакт был установлен в первый раз, оперативные офицеры получали разрешение идти на любой обмен информацией, который мог бы предотвратить нападение на израильский объект.
Хотя Моссад старательно создавал впечатление, что еврейские объекты так же близки ему, как израильские, этого не было. На самом деле оперативным офицерам бесчисленное количество раз давали понять, что к их работе не относится защита евреев в той или иной стране – это дело властей этих стран. Никому и ни при каких обстоятельствах не разрешалось «засветить» источник для защиты еврейского объекта, если этот источник в один прекрасный день смог бы дать предупреждение о нападении на израильский объект.
В некоторых случаях были дополнительные ограничения, например, если считалось, что террористы входят в союз с другими группами, которые, возможно, смогут совершать антиизраильские теракты. Ограничение означало, то им нельзя передавать взрывчатку. В таких случаях обмен производился только на уровне общего обеспечения, прежде всего, как обмен документами.
Это все не было ново для меня. Я это изучал и соответственным образом обрабатывал запросы в моем отделе. В этой связи была заключена сделка с французской организацией «Action directe» («Прямое действие»). За сообщения о возможных нападениях на израильские объекты и израильтян они получили в обмен немало прекрасных чистых формуляров британских паспортов. Моссад позаботился о том, чтобы в «Action directe» думали, что они имеют дело с одной южноамериканской группой, которая хочет поменять с Израилем эту информацию на оружие.
«Мертвый» почтовый ящик для этих паспортов был устроен в одной телефонной будке в Западной Германии. Мы предоставили англичанам право побудить немцев на какие-то действия. Возможно, им следовало бы установить слежку за человеком Моссад и потом арестовать людей из «Action directe», когда последние будут забирать паспорта. Эфраим не хотел, чтобы в «Action directe» думали, что они обмануты их «южноамериканскими» партнерами. Если они решат так, то попытаются убить курьера, который на самом деле был офицером Моссад. Потому Эфраим предупредил «Action directe», что бы те не думали, что их заманили в ловушку, и не мстили бы израильтянам из-за того, что те их подставили.
Эфраим, как, кстати, и я, надеялся, что этот случай, даже если Моссад непосредственно, как говорится, не крал овечку, покажется для англичанина очень неприятным. В любом случае, мы знали, что для того, чтобы сломать влияние Моссад на правительство потребуется долгий процесс. Даже история с паспортами планировалась за месяц. Террористам было объяснено, что нужно время, чтобы все подготовить. Так было выиграно время, что бы получить сведения и внести свой вклад в сделку.
У англичанина не было слов, когда я ему все это рассказал. – Вы хотите войти в контакт с нашими людьми или как?
– Я позвоню Вам через пару дней. Если у Вас будут ко мне вопросы, Вы сможете передать их мне. Если я смогу, то скажу Вам заранее, когда я приду, хотя я действительно не верю, что это получится. Он не ответил. Я заметил, что он сам точно не знает, как ему теперь поступить.
Я повесил трубку и позвонил иорданцу. – Могу я поговорить с генералом Зухиром? Это Иса.
– Минутку, пожалуйста, господин Иса. По голосу женщины я понял, что она знает, как это важно. – Господин Иса? Это Лоррен. Генерал сейчас будет говорить с Вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118