Мартин положил руку ему на плечо и пояснил:
— Боюсь, вы прибыли несколько поздновато, сэр. Возможностей вести дальнейшие переговоры больше нет. Так что либо вы поможете полиции, либо полицейские прорвутся через двери и окна, что повлечет за собой множество бессмысленных смертей и разрушение храма, а в конце концов террористы подожгут и взорвут собор, а может, наоборот — сначала взорвут, а потом подожгут.
В глазах Стиллвея промелькнул ужас. Мартин подвел его к стулу и подозвал Бурка.
— Тебе лучше поспешить, — сказал он. Бурк подошел к Мартину и спросил:
— Почему ты тянул до последнего?
Мартин отступил назад и ответил:
— Извини, но я ждал, когда капитан Шрёдер передаст Флинну планы штурма, что он и делает как раз в данную минуту.
Бурк кивнул и подумал, что план штурма, разработанный Беллини, должен быть аннулирован во что бы то ни стало. Новый план, разработанный на основе информации Стиллвея, если только у него таковая имеется, нужно осуществить как можно ближе к сроку 6.03, что, видимо, помешает боевикам произвести взрыв. Мартин доставил Стиллвея, а потому должен заслужить благосклонность от Вашингтона. Бурк взглянул на Мартина и произнес:
— Майор, мне хотелось бы первым поблагодарить за помощь в этом деле.
Мартин, улыбнувшись, ответил:
— Вижу, ты обретаешь боевое настроение. А всю ночь был таким угрюмым. Но, Бурк, если будешь и дальше работать в одной упряжке со мной, то из этого кошмара выйдешь достойно — обещаю тебе твердо.
Бурк обратился к Стиллвею:
— Скажите, существуют ли в соборе потайные ходы, которые могли бы дать полиции явное тактическое преимущество?
Стиллвей сидел на стуле не шевелясь и прокручивал в памяти события этих суток, которые так хорошо начались с праздника в солнечный день, продолжились его собственным похищением и освобождением и заканчиваются пребыванием в какой-то секретной комнате в компании с двумя явно психически ненормальными людьми.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, говоря о явном тактическом преимуществе, — раздраженно ответил он. — Я ведь всего-навсего архитектор.
Мартин снова посмотрел на часы.
— Ладно, свое дело я сделал… — Он открыл дверь. — Поторопитесь. А ты, Бурк, обещал Беллини, что будешь рядом с ним, а обещание — это святое. Ах да, попозже — если только уцелеешь — ты узнаешь по крайней мере одну большую тайну, которых множество в этом соборе. — С этими словами Мартин вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
Стиллвей с опаской поглядел на Бурка:
— Кто он такой? И кто вы?
— А вы кто? Гордон Стиллвей или очередная шуточка майора Мартина?
Стиллвей ничего не ответил.
Бурк вытащил из портфеля свернутые чертежи, развернул их и начал пристально рассматривать. Через пару секунд он бросил листы на стол и взглянул на часы.
— Пойдемте со мной, мистер Стиллвей, и мы увидим, стоит ли из-за вас задерживаться со штурмом.
* * *
Шрёдер быстрыми шагами вошел в конференц-зал и направился к телефону.
— Это Шрёдер! — сказал он оператору. — Соедините меня с Клайном!
В трубке послышался спокойный голос мэра:
— Слушаю, капитан, ну как, удачно?
Шрёдер обвел взглядом опустевшую комнату. Ручные пулеметы и бронекуртки исчезли, в углу валялись пустые коробки из-под патронов и гранат. На грифельной доске была выведена странная надпись:
«Общий счет:
Христиане и евреи…
Нехристи и атеисты…»
— Ну как, все нормально? — нетерпеливо спросил Клайн.
Шрёдер перегнулся через стол, чтобы справиться с новым приступом тошноты, и, опустив голову, ответил:
— Нет… никаких продлений… никаких компромиссов. Послушайте…
Теперь Клайн заговорил с раздражением:
— Вот как раз об этом тебе и долдонили всю ночь.
Шрёдер глубоко вздохнул и прижал руку к животу. Клайн что-то продолжал говорить, но Шрёдер уже ничего не слышал. Мало-помалу он стал разбирать лица и фигуры людей, находившихся в зале. У стола стоял, скрестив на груди руки, Беллини, в другой стороне — Бурк, а рядом с пожилым человеком в гражданской одежде, сидящим за столом, стояли два офицера из спецназа в темных лыжных масках.
— Капитан, но ты все равно герой, — продолжал мэр. — Не более, чем через час, тебя назначат на должность руководителя службы связи с общественностью управления полиции.
Шрёдер внимательно разглядывал потемневшее лицо Беллини, и ему показалось, что тот смотрит на него с нескрываемой ненавистью. На мгновение ему даже пришла мысль, что тот обо всем знает, но потом он все же решил, что, вероятнее всего, Беллини просто взволнован.
Клайн все продолжал говорить:
— Но ты выступишь перед журналистами, пока не прозвучит последний выстрел. Да, кстати, я слышал, будто ты собираешься идти в бой рядом с Беллини?
— Я… должен идти… Это все, что я могу сделать… — ответил Шрёдер.
— Ты что, совсем голову потерял? Тебе не по себе, плохо себя чувствуешь? Ты говоришь, словно пьяный.
Шрёдер нашел в себе силы взглянуть на пожилого мужчину, который, как он заметил, пристально всматривался в большой развернутый лист бумаги. Затем его взгляд скользнул вверх и остановился на Бурке, который казался почему-то печальным. Все выглядели так, будто кто-то только сейчас умер. Нет, что-то не так…
— Ты что, успел пропустить стаканчик?
— Нет…
— Соберись с духом, Шрёдер. Скоро появишься на экранах телевидения.
— Что?
— Телевидения! Вспомни: красный огонек, большая видеокамера… Ты должен четко и ясно рассказать, что делается в соборе, и что его захватят в ближайшее время.
Шрёдер услышал короткие гудки — Клайн положил трубку — настороженно посмотрел на нее и бросил на стол. Указав пальцем на Гордона Стиллвея, он громко спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191