Сегодня ночью зазвонили колокола, как они звонили в прошлые времена — в святые праздники, когда возвещали об окончании войны или о смерти президента».
На мгновение епископ задумался, затем продолжил:
«Возможно, они звонят в последний раз. И люди, похоже, почувствовали это. Замерев, слушали они величественное звучание колоколов, а потом подхватили мелодию и запели. Утром, если Бог даст, они будут исполнять славную благодарственную молитву „Те Deum“. Но если на то будет воля Божья, они никогда больше не зазвонят вновь».
Монсеньор Доунс перечитал написанное, отложил ручку и закрыл книгу.
Дональд Маллинс размахнулся винтовкой и пробил прикладом большую дыру в центре матового стекла в окне нижней секции башни. Он пробил уже с дюжину дыр, чтобы лучше было наблюдать, но звук разбивающегося стекла не был слышен из-за наушников и звона колоколов. Маллинс опустил винтовку, глубоко вздохнул, подошел к разбитому окну с восточной стороны башни и вгляделся в холодную темноту ночи.
Он увидел, как Дивайн выстрелил из ракетницы и ясное ночное небо озарилось яркими цветными огнями, такими эффектными на фоне призрачно-голубоватого ореола луны. Тревога и отчаяние, которые не покидали его весь вечер, неожиданно исчезли в прозрачности этой ночи, и он ощутил прилив сил и уверенность, что сможет достойно встретить смерть здесь, на своем боевом посту.
Глава 46
Гарольд Бакстер смотреть на часы не стал. Он знал, что время настало. Честно говоря, он думал, что им следовало бы устроить побег чуть раньше, до того, как начали звонить колокола, и небо над собором взорвалось разноцветным фейерверком, до того, как выступил Хики, а фении превратились из террористов в борцов за свободу.
Бакстер медленно оглядывал собор — в последний раз, затем взглянул и на телеэкран. С крыши самого высокого здания Рокфеллеровского центра открывался восхитительный вид на крестообразный, залитый призрачно-голубым светом собор. В левом верхнем углу креста находился дом настоятеля, в правом — резиденция кардинала. Не позже, чем через пять минут, он, Бакстер, возможно, будет сидеть в одном из этих двух зданий, спокойно попивая чай и рассказывая о своих треволнениях в качестве заложника. Он надеялся, что Морин, отец Мёрфи и кардинал тоже побегут с ним. Но даже если кто-то и будет убит или даже все четверо, все равно это будет победа, потому что означало бы конец фениев.
Бакстер поднялся со скамьи и беспечно потянулся, хотя ноги его дрожали, а сердце бешено колотилось.
Отец Мёрфи тоже встал и неторопливо прошел по алтарю. Он обменялся несколькими словами с кардиналом, затем, как бы невзначай, зашел за алтарь и посмотрел вниз на ступеньки.
Там сидел Пэд Фитцджеральд, прислонившись спиной к двери склепа, и тихо мурлыкал какую-то песенку. Его «томпсон» был опущен к полу и направлен на ступеньки, ведущие к входу в ризницу.
Отец Мёрфи громко крикнул, чтобы его было слышно на фоне музыки органа:
— Мистер Фитцджеральд!
Пэд быстро поднял глаза:
— Что случилось, святой отец?
Мёрфи почувствовал, что у него пересохло в горле. Он посмотрел сквозь ограду алтаря на Бакстера, но не увидел его. Пересилив себя, он продолжил:
— Я… Я сейчас выслушиваю исповеди… Если вы хотите, кто-нибудь мог бы подменить вас…
— Не в чем мне исповедоваться. И, пожалуйста, уходите отсюда.
Бакстер постарался унять дрожь, сковавшую ноги, сделал глубокий вдох и начал действовать. Расстояние до алтаря он преодолел в три шага и в два огромных прыжка ступеньки. Шагов его совсем не было слышно за громким звуком органа. Морин быстро бежала вслед за ним. Увидев их, отец Мёрфи спустился на нижнюю ступеньку и распростер руки над головой Фитцджеральда. Тот почувствовал опасность и резко обернулся. С ужасом он уставился на Бакстера, словно парящего над ним, и схватил свой автомат. Отец Мёрфи услышал звук выстрела, донесшегося с хоров, и бросился вниз по ступенькам. Он оглянулся через плечо, надеясь увидеть кардинала, хотя знал, что тот не тронется с места.
Лири успел сделать всего один выстрел — его цели исчезли раньше, чем он снова прицелился. И только кардинал одиноко сидел на своем престоле, и его ярко-пурпурная праздничная мантия напоминала каплю крови среди зеленых гвоздик и белоснежного мрамора. Лири увидел, что Хики быстро вскочил из-за органа и побежал за алтарь мимо престола кардинала. Вдруг кардинал встал и преградил Хики дорогу, но старик ударом кулака опрокинул его на пол. Лири навел перекрестье прицела на кардинала, лежащего навзничь на полу.
Флинн продолжал играть на колоколах, как ни в чем не бывало, чтобы люди на улицах не догадались, что в соборе что-то не так. Он лишь наблюдал за происходящим на алтаре в зеркало. Повернувшись к Лири, он крикнул:
— Сейчас все кончится, Лири!
Лири положил винтовку рядом.
Бакстер слетел вниз по ступенькам и изо всех сил ударил ногой по лицу Фитцджеральда. Пэд отшатнулся назад, но отец Мёрфи заломил его руку за спину. Бакстер схватил автомат и ожесточенно рванул на себя. Фитцджеральд дернул его назад, к себе.
Звуки алтарного органа смолкли, но колокола продолжали перезвоны, и несколько секунд в соборе были слышны только они, как вдруг раздалась гулкая очередь. Огонь из дула автомата на мгновение ослепил Бакстера. Осколки гипса сводчатого купола падали с потолка на ступеньки алтаря.
Отец Мёрфи еще сильнее заломил руку Фитцджеральда, но тот все равно не отпускал оружия. Тогда Морин забежала вперед Бакстера и ткнула пальцами в глаза Фитцджеральда — тот дико заорал от боли, и Бакстеру наконец удалось завладеть тяжелым автоматом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191