Большинство были стеснительными по природе, точнее замкнутыми. Автор рассуждал о том, что физическое и сексуальное насилие – как правило, со стороны доминирующего мужчины – являлось главной причиной всех несчастий. Некоторых из серийных убийц понуждали вступать в сексуальную связь мать или бабушка.
Проклятые больные суки.
Эркиннен был прав – большинство серийных убийц, если верить автору книги, родились с Y-хромосомой. Конечно, дело не только в этом – в противном случае весь мир стоял бы перед тяжелейшими проблемами, – но именно такие люди являлись поджигателями, наркоманами, алкоголиками и сексуальными извращенцами. Так или иначе, принадлежность к мужскому полу оставалась одним из главных общих факторов.
Маленькие мальчики и подростки убивают мелких животных и избегают общества сверстников. Почти всегда они индивидуалисты, отказывающиеся от любых контактов. У них возникают проблемы в школе, они плохо учатся, несмотря на очевидные способности. Они социопаты, неспособные испытывать раскаяние, и психопаты, не поддающиеся контролю.
Но прежде всего фантазеры. Они размышляют о том, что намерены совершить, прежде чем набираются мужества и начинают действовать. Некоторые даже признаются, что готовят себя внутренне к совершению преступлений...
Я заложила страницу пальцем и закрыла книгу. Внутренне готовятся. Вероятно, преступник, которого я разыскиваю, поступал именно так – ему требовалось не менее двух месяцев между похищениями, значит, он чем-то занят в промежутке. А как насчет физической подготовки? В данном случае она должна сыграть существенную роль, если Док прав.
Я засунула заколку между страницами, чтобы не потерять то место, где остановилась, и отложила книгу в сторону. Не самое подходящее чтение перед сном, но я получила серьезную пищу для размышлений. Весьма возможно, мне что-нибудь приснится.
«Пожалуй, – подумала я перед тем, как сон сморил меня, – придется угостить Дока еще одним ленчем».
Утром в субботу, как только я посмотрела на стопку дел, которые в понедельник мне предстояло отдать Фреду, мною овладело странное чувство легкости. Одно из них, нападение, наверняка не дойдет до суда – имелись четкие показания свидетеля и достаточные улики, и если бы преступник имел немного мозгов или приличного адвоката, он бы признал вину по менее серьезной статье и сэкономил всем кучу времени – а нам бы не пришлось загонять его в угол. В любом случае он достаточно быстро выйдет на свободу и вновь совершит преступление, как только ему представится такая возможность. Иногда я спрашиваю себя: зачем я вообще работаю?
Кого я пытаюсь обмануть – пока сижу за своим столом в участке: все дело в Натане Лидсе, Ларри Уайлдере, Джереде Маккензи и еще десятке других мальчиков, которые так на них похожи. Легкость, овладевшая мною несколько минут назад, мгновенно исчезла, а на смену ей пришли мрачные предчувствия.
Конечно, все тринадцать дел были индивидуальны, и их следовало рассматривать отдельно, но я не сомневалась, что они связаны между собой, хотя Фред не желает этого признавать – пока. Чуть особняком стояло дело Гарамонда. Уголок этой папки с укоризненным видом торчал из стопки. Я засунула его на место и выровняла корешки.
Узнаю ли я главную улику, если наткнусь на нее во всей этой путанице? «Старайтесь сохранять непредвзятость», – сказал Эркиннен; хороший совет, но гораздо легче его дать, чем ему следовать.
Почтовые ящики довольно удобно располагались у входа в раздевалку. Там меня поджидало несколько пухлых папок; наверное, парни, которые вели эти дела, избавились от них с радостной поспешностью, как от горячих углей. Я немного постояла возле ящиков, держа тяжелую стопку в руках, и вспомнила времена, когда моя работа, грязная и неприятная, заканчивалась вместе со сменой. Я задом подтолкнула вращающуюся дверь и вошла в раздевалку. С тех пор как я была здесь в последний раз, скамейки успели сменить; новые, более широкие оказались шероховатыми на ощупь. Быть может, теперь у женщин-полицейских более массивные задницы? И они боятся не усидеть на скамейках? В прежние времена мы обязаны были находиться в хорошей форме.
В раздевалке было пусто – до конца смены оставалось еще много времени. А потом здесь станет шумно, кто-то будет постоянно входить и выходить. Когда я была патрульной, в раздевалке всегда шла оживленная болтовня – мы хвастались своими детьми, жаловались на любовников и мужей, с гордостью рассказывали об успехах. От одной из новых девушек, дочери человека, который уже был полицейским, когда я только начинала работать в участке, я слышала, что здесь вовсю начали сплетничать. Да, все меняется к худшему.
Но кое-что осталось неизменным – тишина в участке между сменами. Телефоны молчали – если кто-то захочет со мной связаться, он воспользуется пейджером. Я присела на одну из скамеек и положила рядом с собой стопку папок, рассчитывая, что просмотрю некоторые из них, а потом вернусь в общий зал.
Я поднялась только через четыре часа.
Когда я открывала новую папку, у меня складывалось впечатление, что я читаю один и тот же сценарий. Неожиданно и без видимых причин исчезает белый мальчик. Не приходилось сомневаться, что мальчик окажется светловолосым и худощавым, с приятным лицом и чистой кожей. Всякий раз находился свидетель, утверждавший, что непосредственно перед исчезновением видел мальчика в обществе близкого человека, имевшего неопровержимое алиби (исключение составлял только мистер Гарамонд). Я была готова поставить свою месячную зарплату на то, что в остальных делах схема окажется аналогичной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183