На лице смотрителя замка было столько сострадания, что, думаю, если бы я стала его умолять, он? бы взял меня с собой. Но он отвернулся и приказал другому солдату:
– Найди Этьена и приведи в рощу.
Затем вскочил в седло и умчался прочь, подняв тучи пыли.
Я задохнулась, когда она начала оседать, и задыхалась сейчас, переживая свои воспоминания снова. Неожиданно мне на плечо легла рука, и я вздрогнула.
– Жильметта, – проговорил Жан де Малеструа, – зачем вы мучаете эти яблоки?
Яблоко, с которого я сдирала шкуру, выпало из моих рук, и мы вместе смотрели, как оно катилось по земле.
Я вытерла руки о платье – весьма нехарактерный для меня жест, потому что я ценю аккуратность.
– Вы очень наблюдательны, ваше преосвященство, – заметила я.
Мне показалось, что он хочет сесть; ему не было необходимости спрашивать моего разрешения, более того, мне следовало встать, когда он подошел, но мы оставили подобные глупости в далеком прошлом. Я кивком показала на свободное место рядом с собой, и он, расправив свое судейское одеяние, устроился на скамейке.
– Я готов выслушать вашу исповедь, если хотите, и таким образом облегчить ваши страдания. Я же вижу, вас что-то беспокоит.
Я убрала выбившуюся прядь волос и посмотрела на него. Видимо, на лице у меня появилось смущение, потому что он быстро добавил:
– Не беспокойтесь... Я назначу вам самое простое покаяние.
– Как пожелаете. Святой отец, отпустите мне грех разрушения.
Жан де Малеструа фыркнул.
– Думаю, сейчас Бога не слишком беспокоит судьба одного яблока, – заверил он меня.– Но Он хотел бы знать, и я тоже, что все-таки вас беспокоит.
Я устало вздохнула и, посмотрев ему в глаза, увидела в них готовность принять меня в моем жалком положении. Но время открыть ему, какие мысли меня занимали, еще не пришло. И поэтому я сказала то, что должно было его удовлетворить.
– То, что беспокоит сегодня нас всех.
– Понятно.– Он откинулся на спинку скамейки и задумался над моим ответом.– Думаю, только естественно, что все мы обеспокоены вещами, которые начали нам открываться. Это так прискорбно! Но печали хватает и без ваших слез, сестра.
– И тем не менее, брат, я встревожена и не могу молчать. Смотрите, во что он превратился. Когда-то я думала, что знаю его. Хорошо знаю. А оказывается, я его совсем не понимала.
– Владыка Тьмы принимает разные обличья, сестра, и готов пробраться в наш мир, как только видит малейшую щель. Он меняет форму и проникает к нам, оставаясь незамеченным, если только мы не находимся постоянно настороже.
– Неужели мы и в самом деле настолько невежественны, что такое... существо может ходить по земле, не привлекая нашего внимания?
– Похоже, что так и есть.
– Столько человек сообщало о пропаже детей. Почему мы их не слышали?
– В основном это были дети бедняков, о многих быстро забывали.
– Не все были из бедных семей. И у некоторых имелись родители, которые горевали, потеряв их.
– Получается, что недостаточно явно и громко они горевали.
Я не стала напоминать ему, что он тоже оставался глух к стонам несчастных родителей и лишь неохотно позволил мне разобраться в слухах.
– О, милосердный Боже, как такое могло произойти? – проговорила я, помолчав немного.
– Скорее всего, злые дела творились некоторое время и оставались скрытыми завесой тайны до нынешнего момента.– Епископ поерзал немного, чтобы тело не затекло после долгого сидения на неудобной скамейке.– Я много думал о природе зла, потому что Бог поручил мне с ним бороться. Должен признаться, что эта задача всегда казалась мне невыполнимой. Мне приходится мириться со своими неудачами каждый день.
Он снова поерзал и тихонько застонал.
– Вам эта скамейка, похоже, нравится больше, чем мне, – заявил он.
Я на мгновение забыла о своих печалях.
– Бог наградил меня подходящими размерами, чтобы чувствовать себя на ней удобно.
– Я заметил. Бог очень щедро раздает свои дары.– Затем его лицо стало серьезным.– Однако нам не следует забывать, что зло может быть одним из даров Господа нашего.
– Это каким же образом? – Я уставилась на него в изумлении.
– Вспомните о его многочисленных формах: войны, болезни, землетрясения, падение неба – и мрак. Бог дал нашему миру зло с определенной целью. Он помогает нам понять – путем сравнения, – что такое добро. Мы ненавидим темноту и радуемся свету, потому что знаем – темнота представляет собой зло, а свет – добро. Но свет и темнота существовали всегда; с тех самых пор, как их сотворил Господь, они не стали ничем иным, они такие же, какими были с самого начала. Возможно, они открывались нам по частям, но постоянно существовали в нашем мире. Я подозреваю, сестра, что Жиль де Ре всегда являлся порождением зла, а мы только сейчас начинаем видеть его истинную натуру.
Он произнес вслух мысли, которые я просто не могла высказать сама, словно знал, что они меня уже посетили и отравят все мое существо, если он не выпустит их на свободу.
– Думаю, нам предстоит еще многое узнать, – тихо проговорил он.
Я поняла, что он знает больше, чем говорит мне, но не винила его за это. Иногда плохие новости нужно сообщать маленькими порциями, чтобы не убить того, кому они предназначены. Я взяла новое яблоко и начала его чистить.
– Время покажет, ваше преосвященство, как всегда. Шкурка упала на землю. Он молча наблюдал за мной несколько минут, а потом сказал:
– Боюсь, когда все откроется, мы узнаем гораздо больше, чем хотим знать.
– Наверное, вы правы, – кивнув, сказала я. Боже, как же мне хотелось, чтобы он ошибся.
Прошло три дня, прежде чем я собралась с силами и задала его преосвященству вопрос, который отравлял мне жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183