Судья также добавил, что присяжные не должны учитывать свои религиозные и политические убеждения при принятии окончательного решения – предупреждение, которое всегда дается, но редко принимается в расчет.
Я плакала как ребенок, когда Уилбура Дюрана признали виновным и приговорили к смерти.

Глава 37

Жан де Малеструа передал меня на попечение стражника, сказав, что мне нездоровится и меня нельзя выпускать из коридора, пока он не вернется. Затем он вошел в апартаменты Жиля, словно там не пряталось страшное зло. Когда через несколько минут он вышел, лицо его было мрачным.
– Он рассказал мне, что произошло, – проговорил епископ.– Он признался в убийстве Мишеля.
Я схватила его за руку и самым бесстыдном образом повисла на нем.
– Он издевался надо мной, он поведал мне все в самых мельчайших подробностях. А я его слушала; словно не могла не слушать. Какие ужасы, какие святотатственные вещи он говорил... Я в жизни не переживала ничего подобного...
Жан де Малеструа перекрестился и положил мне на лоб руку.
– Всемилостивый Отец Небесный, – громко произнес он слова молитвы.– Позаботься об этой женщине и подари ей утешение в темный час ее страдания.
Он провел меня по коридору к лестнице.
– Я искал вас в вашей комнате, но Жан сказал, что вы ушли, как ему показалось, повидать Жиля. Я очень удивился, но он сказал, что вы уже туда ходили. Жильметта... это правда?
Я едва заметно кивнула.
– Но... зачем?
– Потому что я хотела задать ему вопросы, на которые мог ответить только он. Плохо, что Жан вам все рассказал. Лучше бы вы ничего не знали.
На лице у него появилось так хорошо знакомое мне выражение неудовольствия, которое, как это ни странно, меня успокоило.
– Давайте не будем сейчас это обсуждать, сестра; позже у нас будет достаточно времени для разговоров. Должен признаться, я рад, что он мне сказал. Одному Богу известно, что вы могли натворить. Для женщины, занимающей ваше положение, так себя вести...
– Будь проклято мое положение! Почему я должна жить, руководствуясь тем, что оно от меня требует?
– Потому что мы все живем по этим законам, и так должно быть, чтобы не допустить наступление хаоса, рожденного беззаконием.– Он немного помолчал, а потом добавил: – Должен заметить, мы все видели, что происходит, когда кто-то забывает про закон – а в случае с милордом и вовсе его презирает. Впрочем, учитывая все обстоятельства, великодушный судья посчитал бы, что вы не заслуживаете наказания за убийство милорда.
– Как в случае с женщиной, убившей мужа, который чуть не забил ее до смерти?
– Это совсем другое дело. То, что вам довелось пережить, гораздо страшнее.
– Вы даже половины того, что мне пришлось пережить, не знаете.
– Au contraire Наоборот (фр.)

, – сказал он, и я услышала, как потеплел его голос.– Я все знаю.
– Это невозможно. Если только Жан вам не рассказал.
– Мне не нужно было говорить с Жаном или еще кем-нибудь, чтобы понять, что вас мучило. Вы несколько месяцев подозревали, что милорд убил вашего сына. А теперь узнали, что он действительно это сделал.
– Почему же вы ничего не говорили мне раньше?
– Потому что, как и вы сами, в глубине души я не был в этом уверен – до нынешнего момента. А еще потому, что он совершил множество других убийств, и нам не требовалось доказательств в его виновности в смерти Мишеля, чтобы вынести ему приговор. Я довольно долго думал, что иначе и быть не могло. Я хотел вас защитить, сделать все, что в моих силах, чтобы вы не узнали правды.
Я тоже этого хотела, так сильно, что мое сознание защитило меня, отказавшись видеть очевидные вещи. Где-то посреди дороги откровений я наткнулась на страшную правду, которая окатила меня с головы до ног, точно ледяной дождь. Некоторое время, пока у меня еще были силы, я куталась в промасленный плащ, и тяжелые, жуткие капли скатывались с его поверхности. Мне удалось на время изгнать свои подозрения, когда Жиль сказал, что никогда не сделал бы ничего подобного. Почему я ему поверила? По той же причине, по которой он убивал, – он хотел убивать, и у него была такая возможность. Я хотела верить, и он мне ее предоставил.
Мы молча спускались по лестнице, а когда вышли во двор, я сказала:
– Спасибо за то, что пытались меня защитить, но, узнав правду, я сумела освободиться от ее тяжести. Я столько лет несла в себе сомнения насчет того, что случилось с Мишелем. Боюсь, теперь, когда я рассталась с этим грузом, мне будет его не хватать. Там, где когда-то была надежда, появится пустота.
– Вы найдете, чем заполнить пустоту, – сказал он и нежно убрал выбившиеся пряди моих волос под белый покров.– Мы постараемся вас занять, уж можете не сомневаться.
Жан, видимо, уже пришел в себя и присоединился к делегации, с которой сюда приехал, потому что в комнате его не оказалось.
– Я понятия не имею, сколько сейчас времени, – сказала я и без сил опустилась на кровать.– В жизни так страшно не уставала. Наверное, я буду очень долго спать. Но прежде, умоляю вас, откройте мне, что вы сказали милорду, когда вошли к нему?
– Сейчас не время обсуждать подобные вещи.
– Ваше преосвященство, пожалуйста, сейчас самый подходящий момент.
Одной рукой он потянулся к двери и закрыл ее, а потом осторожно опустился на мой маленький стул. Он тут же увидел синее платье, но ничего не сказал.
– Я заключил с ним соглашение. Завтра милорд сделает новое признание. Он расскажет, что начал совершать свои преступления в юности, а не в тот год, когда умер его дед.
Жиль де Ре имел полное право сказать все, что он пожелает, завтра; это право он уже получил, и оно не могло быть у него отнято.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183