– Мне кажется, тип, которого вы разыскиваете, еще ни разу не был пойман. Во всяком случае, у нас.
У меня появилось подозрение, что даже психологи не знают, как следует завершать свидание.
– Как он мог такое сказать? – спросил меня Фред.– Откуда он может знать, ловили этого парня или нет?
– Он не может, однако Эркиннен сделал догадку, основанную на том, что я ему рассказала, опираясь на имеющиеся в нашем распоряжении улики.
– У тебя нет никаких улик.
– Есть повторяющиеся схемы похищения.
– Ты же прекрасно знаешь, что в суде они и гроша ломаного не будут стоить.
– Гораздо разумнее тратить время на то, чтобы узнать, кто совершил преступления, чем отсеивать тех, кто их не совершал. Эркиннен дал мне ряд подсказок.
– Замечательно. Сгораю от желания их услышать.
– Ну, во-первых, преступник обладает своеобразным умом. Скорее всего, он не из тех умников, которых запоминают учителя, а из тех, кто умеет выживать.
– Если бы они были умными, – заметил Фред, – то понимали бы, что их обязательно поймают.
– Верно, но некоторым нравится, когда к ним проявляют интерес. Банди прекрасный тому пример. В обычной жизни на него никто не обращал внимания. И всякий раз он оставался в стороне.
– Однако его ум проиграл в схватке с эго. Представь себе, что значит быть собственным адвокатом во Флориде. Они любят хорошее барбекю. Кстати, многие предполагают, что Банд и убил почти сорок женщин. У нас количество жертв значительно меньше.
– Поначалу все думали, что Банд и убил шестнадцать или семнадцать женщин. Длительные временные промежутки в череде похищений могут означать, что о пропавших детях просто не заявили в полицию.
– Со всем уважением, Лени, но твой парень не интересуется брошенными детьми. Он охотится только за такими мальчиками, исчезновение которых не могло пройти незамеченным.
– Сколько четырнадцатилетних подростков убегает из дома каждый год?
– Их и не сосчитать, но...
– Могу поспорить, что среди тех, о ком не заявлено, найдется несколько блондинов с ангельской внешностью. Быть может, он тренировался перед тем, как похитить тех, кого будут искать.
Фред не нашел, что возразить. Я ринулась вперед.
– Эркиннен говорит, что этот парень склонен к фантазиям. Вот почему он выступает в роли близких ребенку людей – он фантазирует. И становится другим человеком.
Васка немного посидел молча – казалось, от его головы поднимается пар. Наконец он заговорил:
– И что же дальше? Как ты собираешься выйти на след этого фантазера?
– У него должны быть навыки, помогающие осуществлять свои фантазии, не так ли? Он создает иллюзии. Вот отсюда мы и начнем.
Наша общая комната в участке превратилась в настоящий зверинец: в ней собрались спятившие белые мужчины, которые либо делали деньги, представляясь теми, кем не являются, либо мечтали заработать таким способом. Несомненно, получалось у них по-разному. Некоторые представляли собой жалкое зрелище – но лучшие умели вызвать улыбку.
Мы собрали здесь всех известных имитаторов Лос-Анджелеса, во всяком случае тех, кто не выступал сейчас в других местах. Нескольких я уже видела раньше. Один выступал в известном шоу. Он был почти знаменит, пожалуй, это не давало ему возможности быть извращенцем, которого я искала. Едва ли при такой известности он сумел бы провернуть столько преступлений, оставаясь не разоблаченным.
Во всяком случае, так я тогда думала.
У нас ушло целых три дня, чтобы собрать всех и допросить; патрульные полицейские, которым пришлось разыскивать нужных персон, только и говорили об этом. К тому времени, когда допросы закончились, надо мной смеялся весь участок. Когда я на третий день пришла на работу, на моем столе лежал плакатик с надписью: «ЦЕНТР КОМЕДИИ». Очень забавно! Однако мне ничего не удалось обнаружить – и это было уже не смешно.
Мне ничего не оставалось, как пойти навстречу Фреду и сделать то, о чем он просил, – взяться за допросы местных извращенцев. Меня продолжала преследовать мысль, что это напрасная трата времени. Большинство из них были насильниками, а не похитителями и убийцами. Конечно, изнасилование – серьезное преступление. Но убийство – колоссальный шаг вперед. Люди, с которыми я беседовала, были отвратительными извращенцами, но настоящего зла я в них не почувствовала. Большинство из них испытывали стыд, допрос их смущал. Один умолял оставить его в покое, жаловался, что его допрашивали уже семь или восемь раз. На несколько мгновений я даже испытала сочувствие. Затем ко мне вернулся разум.
Мне нужен был социопат, человек, неспособный испытывать стыд, а местные извращенцы явно стыдились даже во время допроса, что сразу же позволяло мне вычеркнуть их из списка подозреваемых. Скорее всего, мой преступник не был имитатором или фокусником, но ему каким-то образом удавалось превращаться в человека, которому жертвы доверяли – и без особых колебаний садились к нему в машину. Значит, он мастер иллюзий. И еще я не сомневалась, что он должен быть как-то связан с жертвами; ему не удалось бы провернуть свое дело без долгого предварительного наблюдения. Он тщательно готовился, все его действия были заранее продуманы. Откуда у него столько свободного времени? Я силилась понять, как можно ходить на работу, жить обычной жизнью и при этом умудряться тщательно готовить похищения.
Оставалось предположить, что его работа и эта, вторая жизнь каким-то образом связаны между собой. Если только работа не является его жизнью.
В Лос-Анджелесе есть небольшая группа работающих под прикрытием полицейских агентов, которые играют роль хиппи, чтобы оставаться в контакте с молодежью на улицах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183