С окончанием следствия мы сидели в одной кам
ере, там и простились, ибо ее вскоре отправили в Казахстан. Но мы тогда не з
нали еще места ссылки.
В самом конце декабря меня перевезли в Мордовию (старейшие, так сказать, п
олитические лагеря в СССР. Ц С. С.). Там было много немцев и галич
ан (то есть западных украинцев. Ц С. С.) . В лагере я шила тапочки, к
леила коробочки и прочее, так что всегда имела дополнительный заработок
. Находилась я в инвалидной команде, нас лишь изредка выгоняли то на уборк
у территории, то на прогулку и т. п. Затем я работала на швейной фабрике, спе
рва на вычистке, потом контролером в закройном цехе. Потом меня перевели
в инвалидный лагерь, где мне уже почти не приходилось работать. Там я дела
ла цветы бумажные, делала их неплохо, например, сплела венки для девушек и
з украинского хора. У меня тогда обострилась гипертония.
Свой срок я пересидела на девять месяцев. Ни к кому не обращалась, так как
бесполезно, у многих срок кончился три года назад, но все они сидели. Дочь
я нашла через Киев, она писала ужасные письма. Меня выпустили утром 9 мая 1954
года, сама себе не поверила. На вокзале я и дочь друг друга не узнали и разо
шлись. Со мной в лагере находилась жена Якира, еврейка, была бригадиром, де
ржалась заносчиво. Там же была жена генерала Власова, моложавая (35 Ц 40 лет),
интересная женщина, скромная, сдержанная, интеллигентная, работала швее
й».
В трагической этой исповеди ничего не надо пояснять. Но невозможно, немы
слимо не привлечь внимания к одной коротенькой фразе Галины Андреевны: «
На вокзале в Джамбуле я и дочь друг друга не узнали».
Приведем то самое письмо Галине Андреевне от дочери, дата примечательна
я Ц 20 июля 1953 года (ясно, что это было за время):


«Дорогая мамочка!
Письмо твое получила. В июне я тебе послала маленькую посылку, в основном
лекарства, которые ты просила. Я посадила зерна, но только вырастила дики
й мак. С экзаменами я покончила благополучно. Теперь у меня на руках свиде
тельство об окончании семилетки. Я жду твоего приезда с нетерпением, я уж
е сказала, что беру старушку мать на иждивение. При твоем выезде телеграф
ируй, каким поездом ты приедешь. Я тебя встречу на перроне, если все выйдут
на вокзале и меня по какой-нибудь причине не будет, то садись на автобус, к
оторый едет в «город», и выходи до станции «Гостиница», и дойдешь до Малой
Корабожурской, 43.
Еще осталось месяц ждать. Надеюсь, что к 1-му сентября увидимся.
В начале августа вышлю денег.
Жду с нетерпением и крепко целую. Люся».

Как существовали долгие годы Галина Андреевна в Джамбуле, многого не ска
жешь. Как-то с дочерью сняли угол, обе кое-что подрабатывали, а главное Ц о
кружающая жизнь резко изменилась к лучшему. Через несколько лет Галина А
ндреевна даже получила крошечную пенсию по старости Ц за пятнадцать ле
т пребывания в Советском Союзе это был ее первый «твердый заработок». А е
сли учесть, что и в Париже подобного не случалось, то вообще Ц немыслимое
счастье! В начале 60-х съездила в родные места, но близких уже не нашла; ее пл
емянницу Галю (дочь Николая) немцы во время оккупации угнали из Киева на р
аботы, она оказалась в Дрездене и погибла во время печально знаменитой б
омбежки города американо-английской авиацией в феврале 1945-го. О судьбе Се
ргея и Жени уже говорилось.
Говорят, старость сходится с детством, дряхлость Ц с младенчеством. Поэ
тому жизнеописание Галины Андреевны Кузьменко, вдовы знаменитого Нест
ора Махно, хотелось бы закончить отрывком из ее письма ко мне от 28 октября
1968 года, где она повествует о своем детстве, проведенном с родителями в Мог
илеве. Как нам кажется, тут можно усмотреть прямо-таки трагический образ
в будущей судьбе нашей героини.
Она писала, не понимая, надо полагать, какие силы ведут ее ослабевшей руко
й: «Припоминается мне, как однажды, когда мне было лет десять, мы, пять-шест
ь девочек, выйдя из железнодорожной школы по окончании занятий, отправил
ись в железнодорожную баню. Здесь мы вдоволь намылились, попарились и ра
зошлись по домам. Одета я была еще в летнее легкое пальтишко, и меня во вре
мя довольно длинной дороги домой хорошо продуло. Я сильно простудилась и
вскоре расхворалась воспалением почек. Я слегла надолго… У меня были пр
олежни. Я сильно ослабла и исхудала. Ходить была не в силах. И намучились ж
е тогда со мною моя бедная мама и мой брат Николай. Они несколько месяцев п
одряд, до весны, часами, бывало, носили меня на руках по комнате… А когда ст
ало тепло на дворе, я стала медленно поправляться…
А когда я уже совсем поправилась, тогда мне рассказали, что я была совсем у
же безнадежна, врачи мне помочь уже ничем не могли, и родители купили мне у
же досок на гроб, мешок муки на поминки и приготовили всю одежду на погреб
енье…
Вероятно, они в 1918 году вспоминали, как они выходили меня тогда, и пожалели
о том, что я не умерла тогда… Сколько горя и несчастья я им принесла…»
Скончалась Галина Андреевна 23 марта 1978 года в Джамбуле, там и погребена, за
тысячи верст от родных мест. И вот через одиннадцать с половиной лет приш
ло на ее имя, наконец-то доброе известие, цитируем документ:


«Прокуратура Украинской Сов
етской Социалистической республики. Михненко Елене Несторовне.
Сообщаем, что на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 я
нваря 1989 года уголовное дело, по которому вы были репрессированы, прекращ
ено, и в настоящее время вы реабилитированы. Член коллегии Прокуратуры У
ССР В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49