Никаких указаний из Центра, то есть от Временного прав
ительства, они не принимали, можно полагать, что с мая месяца это уездное м
естечко на Екатеринославщине сделалось независимым от Петрограда. По т
ем временам ничего тут особенного не было, подобных «независимых респуб
лик» Ц от уезда до хутора Ц наплодилось уже немало: Россия разваливала
сь. Уже в августе Махно и его присные проводят в Совете решение о конфиска
ции помещичьих земель Ц за два месяца до знаменитого декрета Октября.
Ясно, что такая жизненная повседневность требовала от всех ее сознатель
ных участников громадного напряжения сил. Человек прямой и цельный, Махн
о отдавался делу революционной перекройки мира полностью, но как раз физ
ических-то сил ему было отпущено от рождения немного, а в Бутырках здоров
ье его, естественно, не укрепилось… От постоянной суетни на людях и митин
гового перенапряжения у него случались нервные припадки. Он рассказыва
л в своих мемуарах, как однажды на каком-то митинге чуть не потерял сознан
ие. О его нервной неуравновешенности, доходившей до приступов, намекала
мне и Галина Андреевна.
Как бы ни захватывала политика Нестора Махно, он был молод, и романтическ
ие переживания не могли не затронуть даже его. Где-то летом 1917-го произошл
а, как всегда в таких случаях невзначай, встреча его с человеком, ставшим е
му единственным спутником на всю жизнь. Полвека спустя Галина Андреевна
рассказала об этом так (привожу по записи, где чувствуется ее суховатая т
очность и сдержанность оценок):
«Летом семнадцатого года я служила учительницей в Гуляйполе, было мне дв
адцать лет. Я увлекалась тогда, как и многие молодые, учением анархистов. П
риходила к ним в помещение, помогала разбирать почту и литературу: многи
е были малограмотны. Однажды в комнату, где я работала, вошел Нестор с кем-
то еще, его я уже видела. Получилось тесно, я уронила со стола стопку каких-
то листовок (или брошюр, не помню). Нестор закричал на меня: «Поднимите сей
час же!» Я рассердилась на его крик: «Не подниму».
Ц Подними, Ц кричит, Ц это написано кровью!
Ц Не подниму.
Ц Он выхватил пистолет из кобуры, наставил на меня и снова говорит: «Подн
имите». Я ни за что не подняла бы тогда. Хлопцы успокоили его, он извинился
и вышел из комнаты. Вот так мы познакомились, потом стали изредка встреча
ться, потом я уехала в Киев…»
Маленькое, доселе никому не известное Гуляйполе постепенно становилос
ь довольно заметным политическим центром на всей многолюдной Левобере
жной Украине, а признанным его главой Ц Нестор Махно. То был случай необы
чный даже в то необычное время! Да, такие малые города, как Кронштадт или С
евастополь, тоже гремели наряду со столицами, но причина тут очевидна, ка
к и в случае со скромным Могилевым Ц тогдашним местопребыванием Ставки
. Но чтобы небольшое местечко стало оказывать влияние на огромную Украин
у… это по любым меркам нечто неожиданное! В чем тут дело?
А в том, что Махно возглавил некое своеобычное политико-национальное дв
ижение, хоть и находившееся тогда в младенческом возрасте. Во-первых, зде
сь вкладывалась, как выразились бы теперь, крайне левая популистская иде
ология. Главный лозунг такого направления мыслей и чувств выразил знаме
нитый герой повести Булгакова Шариков: «Взять все, да и поделить…» Увы, ид
ея всеобщего передела и неукоснительного равенства широко бытовала в т
огдашней России, а на Екатеринославщине, раздираемой острыми социальны
ми противоречиями, особенно. А тут батрацкой неустроенной голытьбе, бося
кам, бродягам, а также городским и сельским идеалистам, которых в ту пору и
мелось в изобилии, предлагают столь решительную меру! Да, поделить, дейст
вительно, все, а кто против Ц под корень. Эта мысль многим тогда казалась
вполне справедливой и моральной.
И еще. На Украине национальный вопрос приобретал особо острое значение (
в отличие от большинства губерний Великороссии). В Киеве, Житомире, Винни
це и на Волыни начали складываться украинские националисты, развернувш
ие желто-голубой флаг и лозунг самостийной Украины. Во главе их встал быв
ший семинарист Симон Петлюра. Движение отличалось резкой враждебность
ю к другим народам, прежде всего Ц русофобией и антисемитизмом. Ясно, что
это сильно сужало социальную основу петлюровщины, однако им все же удало
сь в Киеве весной 1917-го создать зыбкое подобие временного правительства
Украины Ц Центральную Раду. Окружение Махно состояло в основном из укра
инцев, однако высказалось недвусмысленно: уже в июле в Гуляйполе на боль
шом митинге была принята резолюция, резко осуждающая Центральную Раду: з
а буржуазность и национализм. Ясно, что в условиях национальной череспол
осицы Екатеринославщины это укрепляло популярность Махно.
К слову сказать, анархистская теория, которую номинально исповедовали б
атько и его ближайшие соратники, требовала сугубого, истинно космополит
изма в самом точном 'смысле этого слова. В газете петроградских анархов «
Буревестник» в ноябре 1917-го недвусмысленно провозглашалось: «Для нас нет
вопроса об отечестве, нет вопроса о мире, для нас нет ни России, ни Германи
и, ни Италии и проч., и проч. Для нас нет ни родины, ни отечеств». Что ж, по край
ней мере, откровенно… Трудно сказать, разделял ли Махно эти крайние взгл
яды, но несомненно, что ни украинского, ни тем паче общероссийского патри
отизма он не ведал.
Тут же надо решительно опровергнуть бытующую до сих пор легенду об антис
емитском характере махновского движения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49