В двадцатых числах июля (точная дата неизвестна) в селе Сеитово, что непод
алеку от города Александрия, железнодорожной станции между Кременчуго
м и Елизаветградом, махновцы столкнулись с остатками григорьевцев. Для р
ешительного Нестора все тут было ясно: от разбитого атамана надо освобод
иться, чтобы его прошлые грехи не легли тенью на возглавляемое им револю
ционное движение. Вопрос был предрешен, но нынешнему читателю важно пере
дать тут поразительные подробности той жуткой поры.
29 июля состоялась эта самая встреча. В своих мемуарах парадный историогр
аф Аршинов-Марин описал ее в самых возвышенных тонах. Махно, дескать, «реш
ил публично и революционно разоблачить Григорьева» и вступил с ним в пер
еговоры лишь для того, «чтобы иметь к нему свободный доступ». Последние д
ва слова являются типичным отрывком из речи адвоката, оправдывающего лю
бой ценой убийцу. Но другой анархист, И. Тепер, чем-то обиженный Махно, публ
иковавший свои воспоминания в Киеве в 1924 году, объяснялся куда проще и отк
ровеннее. У Махно был свой обер-палач, небезызвестный в литературе Левка
Задов (Зиньковский), из одесских уголовников, которые вообще охотно ряди
лись в ту пору в «идейных анархистов». Так вот, Левка тогда же хладнокровн
о объяснял Теперу: «Он (Григорьев) мешал, и батько приказал его снять». Ну, ч
то такое «снять» на блатном жаргоне, понятно и без «перевода». Так оно при
мерно и произошло на самом деле, все парадные истории недобросовестны, э
то известно.
Фотографий Григорьева не сохранилось ни единой, но Галина Кузьменко вид
ела его и оставила в рассказах мне краткую портретную зарисовку, присово
купив некоторые любопытные подробности:
Ц Григорьев был низкорослый (не выше Махно), коренастый, плотный, весь в р
емнях, увешан оружием. В селах, где стояли григорьевцы, убивали евреев. Это
очень не нравилось всем нам, и Нестору в частности.
…Примерно год спустя после того самого «свидания» одного из махновских
приближенных, а именно Чубенко, взяли в плен красные. Его допросили в ЧК, п
отом, естественно, «пустили в расход», но он успел поведать кое-что интере
сное. В 1927 году в книге советского историка М. Кубанина отрывок показаний б
ыл опубликован из архивов Украинского ГПУ, тогда еще отчасти доступного
. Итак:
29 июля на митинге, где собрались махновцы, местные крестьяне и отряд григо
рьевцев, Чубенко произнес речь, в которой обозвал атамана «контрреволюц
ионером», «царским слугой» и т. п. После этого Григорьев и Махно со своими
приближенными зашли в хату, где и произошли окончательные «переговоры».

Чубенко показывал, что он, «зайдя в помещение сельсовета, зашел за стол, вы
нул из кармана револьвер «Биб-лей» и поставил его на боевой взвод. Это я с
делал так, чтобы Григорьев не заметил, и, стоя за столом, держал в руке рево
львер. Когда зашли все остальные, то Григорьев стал около стола против ме
ня, Махно рядом с ним с правой стороны, Каретников сзади Махно; с левой сто
роны Григорьева стали Чалый, Траян, Лепетечко и телохранитель Григорьев
а. Григорьев был вооружен двумя револьверами системы «Парабеллум»; один
у него был в кобуре около пояса, а другой привязан ремешком к поясу и заткн
ут за голенище. Григорьев, обращаясь ко мне, сказал: «Ну, сударь, дайте объя
снение, на основании чего вы говорили это крестьянам». Я ему стал по поряд
ку рассказывать, на основании чего я говорил… Потом я ему еще сказал, что о
н действительно союзник Деникина… Как только я это сказал, то Григорьев
схватился за револьвер, но я, будучи наготове, выстрелил в него в упор и по
пал выше левой брови. Григорьев крикнул: «Ой, батько, батько!» Махно крикну
л: «Бей атамана»!» Григорьев выбежал из помещения, а я за ним и все время ст
релял ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил».
Все остальные григорьевцы были разоружены, а двое приближенных атамана
убиты камнями. Весь ход этих «переговоров» напоминает классическую сце
ну из голливудского гангстерского фильма. Тем более характерно, что и ма
хновцы, и анархисты из «Набата» впоследствии трубили на весь мир о «рево
люционности» гуляйпольского «батько», который, мол, отомстил Григорьев
у за измену трудовому народу… Обе стороны тут были обоюдно хороши.
Тем временем малочисленные, но хорошо сплоченные отряды деникинцев про
должали наступление в глубь Украины. Вели они себя, мягко говоря, сурово: в
иселицы, расстрелы, а главное Ц попытка восстановления старого строя ни
как не могли понравиться местному трудящемуся населению, куда уж там. По
тянулись на правую сторону Днепра потоки беженцев: телеги со скарбом, се
мьями и детьми, с мычащей от голода скотиной. Куда им было деваться, у кого
искать опору и защиту? Ясно, у батько Махно. И он опять выполнил свою роль н
ародного вожака.
В начале августа деникинские войска перешли нижнее течение Днепра, а 18-го
заняли крупный промышленный город и порт Николаев. Огромные обозы бежен
цев двинулись от Днепровских порогов на северо-запад. Они пошли, влекомы
е слухами о страшных расстрелах и поголовных казнях; ясно, что это было пр
еувеличение, но в эпоху народных потрясений реальность повсеместно зам
еняется ирреальностью. Махно и его сохранившиеся отряды возглавили это
стихийное шествие, а главное Ц составили его арьергард, который оказыва
л какое-то сопротивление деникинским конным частям, хоть и очень малочи
сленным, но настойчивым в преследовании тех, кого их генералы почитали в
рагами.
Жуткое это шествие бегущего народа, многократно происходившее на всех п
ространствах бывшего государства Российского, еще ждет своего изобраз
ителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49