Багаж тащили в руках.
За бортом слепило солнце.
Жмурясь от неожиданно яркого света, я невольно остановился перед люком. Собрался закинуть рюкзак за спину, чтобы, если упаду, было чем поймать либо поручень, либо землю, но пассажир, шедший сзади, возразил мне тычком в спину. Я нисколько не удивился, обнаружив, что этим пассажиром был Виттенгер.
– Я ведь мог упасть, – сказал я ему, когда благополучно достиг твердой почвы.
– Ах, это ты! Прости, со спины не узнал.
На бетонной площадке космодрома пронизывающий ветер поднимал вихри пыли, она неприятно колола лицо, попадала в глаза. Я повернулся лицом к ауранскому солнцу. Лучи стали медленно согревать грудь и живот, спину заломило от холода.
– Пыль-то тут откуда? – этот вопрос я задал, скорее, сам себе, но был услышан миловидной голубоглазой девушкой в форменной оранжевой куртке с серебристыми полосами. На карточке, прикрепленной к куртке, значилось: «Турбаза Ламонтанья», и чуть ниже: «КАТЯ».
Она ответила:
– Мы расширяем космодром, приходится резать скалу, поэтому пыль.
Я посмотрел в ту сторону, куда она указала, но увидел только гладкое бетонное поле под ослепительно-голубым небом. Справа, в дымке, темнела скальная стена, расстояние до нее невозможно было определить на глаз – может сто метров, может – тысяча. Над скалою, еще дальше в сторону неба, сверкали заснеженные вершины.
– Как будто и не улетали с Фаона, – озираясь, проворчал Виттенгер.
– Вы с Фаона? Как замечательно! На турбазе есть ваши соотечественники, – радостно известила нас Катя.
– Млечный Путь – мое отечество, чтоб он скис, – зло выругался Виттенгер.
Радость сразу же улетучилась с Катиного лица, она вопросительно посмотрела на меня.
– Инспектор космополит, но не любит йогурт, – я подмигнул ей, – в дороге его немного укачало, а так он добрый.
Девушка не знала, кому верить, но нашла единственно правильное решение – попросила нас занять места в автобусе. Катя зашла в автобус сразу за мной, тихо шепнула:
– Впервые встречаю полицейского-космополита, да еще галактического масштаба.
Я кивнул, – мол, я тоже.
Все сорок пассажиров корабля уместились в автобусе за раз, но кое-кому, включая нас с Виттенгером, пришлось стоять. Вейлинг сидел в конце салона и взглядом пытался поджечь на мне куртку.
Автобус медленно тронулся. Я вертел головой, стараясь сориентироваться хотя бы по сторонам света. Впереди, на юге – бетонные прямоугольники и небо, позади – то же самое. С востока и с запада – мертвые скалистые стены на неопределяемом расстоянии. Я заметил, что автобус шел, держась ярко-желтой полосы, проведенной краской по бетону. Далеко впереди она чернела и расширялась. Но вблизи почерневшая полоса оказалась тенью, отбрасываемой стеною бетонного рва или широкой траншеи – в общем, дорога пошла вниз прямо посреди космодрома. Постепенно заглубляясь, мы ехали с полминуты, затем нырнули в тоннель.
В салоне было слышно, как воет ветер. Та легкость, с какою шел автобус, наводила на мысль, что сквозняк в тоннеле дует нам в корму. Впереди, светящимся полукруглым пятном, появился выезд из тоннеля.
– Сейчас нами выстрелят, как из духового ружья, – предупредил я Виттнегера.
– Смотри, чтоб не просквозило, – огрызнулся он.
Туннель благополучно остался позади, шоссе шло вдоль склона, но было не выдолблено в нем, а парило в воздухе на некотором отлете. Когда шоссе стало делать поворот, повторяя изгибы склона, я увидел, что покоится оно на вертикальных опорах. На чем покоились опоры? Если исходить из того, что я видел, то ни на чём.
Слева, внизу, сквозь дымку облаков просматривалась темно-зеленая долина. Но если бы я заранее не выяснил, что там должна быть долина, то не знаю, что подумал бы.
С расстояниями творилось что-то неладное. В какое-то мгновение мне показалось, что автобус вот-вот чиркнет по скале, но перефокусировав взгляд, я понял, что между шоссе и стеной оставалось еще метров двадцать. Вероятно, тут нужны специальные ауранские очки, размышлял я. Потом поделился размышлениями с Катей.
– Привыкнете, – коротко ответила она.
Указывая вниз, спросил:
– Почему ветер не разогнал облака?
– Наоборот, разогнал.
– В таком случае, как бы ЭТО выглядело, если бы не было ветра?
– Еще увидите, – пообещала она с загадочной улыбкой.
Через полчаса стала видна цель нашего пути: на отвесном склоне горы засверкали некие сплюснутые дискообразные сооружения, они облепили склон, как грибы-трутовики земное дерево. Словно звено сапиенских летающих тарелок потеряло ориентацию в низких ауранских облаках и со всего размаха воткнулось в скалу.
– Высоко вас моролинги загнали…
– Моролинги? – удивленно переспросила Катя. – Да, с ними лучше не связываться, – добавила она, должно быть вспомнив, что ей по службе положено мистифицировать туристов, иначе стали бы они сюда стекаться со всей галактики.
– Не боитесь, что они нагрянут из-под облаков?
– Боимся – облака плохая защита.
– Почему автобус, а не, скажем, флаер? – сменил я тему.
– Турбулентные потоки воздуха вдоль склонов мешают крупным флаерам приземляться точно и с первого раза. Посадочные площадки у нас небольшие.
Так вот почему сапиенсы налетели на скалу!
Автобус снова нырнул в тоннель, через минуту тоннель расширился до просторного, ярко освещенного зала. Там мы остановились.
Катя объявила, что мы приехали.
В лифт все сразу не влезли. Я дождался очереди и вместе с десятком попутчиков вошел в цилиндрическую комнату, двери закрылись и комната бесшумно поползла вверх.
Пробили потолок, подумал я, когда лифт вдруг залило дневным светом – лифт и шахта оказались прозрачными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120