Взлетал, я, разумеется, без помощи симулятора. Взлет – не посадка, флаер быстро набрал десять тысяч (не ясно, впрочем, откуда альтиметр их откладывал), воздушные потоки на такой высоте, как говорит Ларсон, ламинарные, и с ними может совладать даже робот-уборщик. Я ввел цель – крышу энергостанции «Семь с половиной», включил симулятор и стал смотреть, что из этого выйдет. На всякий случай одну руку я держал на тумблере, вырубающем автопилот, другую – на штурвале.
Сканер вырисовывал на экране трехмерную картинку Ламонтаньи. Я поглядывал то на экран, то в окно – и не находил ничего общего! Аккуратные, точеные вершины на экране против затуманенного, затененного нагроможденья, окружавшего флаер со всех сторон, только что не сверху. Восьмикилометровый пик на экране почему-то завершался сферой… До какого знака он округляет ? – подумал я про сканер, но тут же сообразил, что передо мной, в облаках, – Центр Радиокосмических Наблюдений. Флаер немного снизился и стал описывать дугу, намериваясь (как я надеялся) угодить в расщелину рядом и немного ниже ЦРН.
На экране возник ощетинившийся цилиндриками параллелепипед – энергостанция «Семь с половиной». Более всего я опасался, что порыв ветра швырнет меня на трубу. Траектория, по которой симулятор снижал флаер, не пришла бы в голову ни мне, ни Дугу, который умеет использовать «местные воздушные потоки» и, безусловно, знает, что такое вентиляционная труба на крыше. Флаер совершал какие-то задумчивые итерации – вниз, вперед, вбок, вверх, снова вбок и снова вниз. Симулятор учился на ходу. Если ауранцы и изобрели компьютер на темпоронах, то на свой Накопитель она его пока не установили. Тут я сообразил, что симулятор действует так плавно, потому что думает, что флаер пассажирский. А он и был пассажирским – не боевым же. Я сказал симулятору, что я не пассажир, а человек тренированный, и плевать я хотел на любые перегрузки. Симулятор встрепенулся, итерации зачастили и приостановились, лишь когда под нами оказалась вентиляционная труба. Через пару секунд до симулятора дошло, что труба для посадки не пригодна, флаер рвануло вбок, потом он плюхнулся на крышу в полуметре от трубы. Симулятор поспешил закончить возню с посадкой, опасаясь неожиданного порыва ветра.
Я перевел дух.
Надо будет послать Краузли благодарность.
Руки совершенно онемели. Сняв кое-как левую руку с тумблера автопилота, я взял ею правую и оторвал правую от штурвала. Стал потихоньку выкарабкиваться наружу.
В полете растопленная излучателями вода замерзла, мокрый флаер обледенел. Я бы значительно облегчил симулятору работу, если бы сообразил включить обогрев корпуса. Локоть, которым я уперся в крыло, скользнул по ледяной корке, и выход на крышу получился куда жестче, чем посадка флаера. Сообразив, что стук моих костей никто не услышит – например, из-за дикого воя в вентиляционной трубе – я смело поднялся, проверил, что бластер и комлог висят там, где должны висеть – на поясе, отцепил кабель внутренней коммутации, который тянулся от комбинезона к пульту управления флаера (собственно, это из-за него я грохнулся), и пошел искать люк, дверь, крышку, в конце концов, парадный подъезд, – в общем, что угодно, лишь бы не лезть через трубу.
Мог бы и не вставать… Порыв ветра поставил меня на четвереньки. Я пополз, цепляясь руками за все, что попадалось под руку.
Крыша энергостанции могла бы служить тренировочной площадкой для тех, кто учится сажать флаер в экстремальных условиях. Во-первых – трубы. Их было штук сто, натыканы как попало и где придется, это вам не белая разметка на бетонной площадке, где меня учили взлету-посадке.
Во-вторых я подумал про неожиданные и довольно скользкие V-образные скаты, которые разделяли горизонтальные участки крыши. Про них я успел только подумать, что метров с десяти они неотличимы от плоских. Больше я ничего подумать не успел, потому что нашел дверь, замаскированную в одной из труб. Труба с дверью, в свою очередь, была замаскирована под вентиляционную трубу, хотя на самом деле являлась лестничной шахтой.
Замок пришлось вырезать струей из бластера, причем струей, разумеется, постоянной, а не импульсной. Из четырех универсальных батарей, прихваченных с турбазы, у меня осталась неизрасходованной всего одна. Две я извел на «растопку» флаера, одну – на замок.
За дверью, как я и ожидал, оказалась лестница – узкая, винтовая, но к счастью шершавая, а то падать мне надоело. Бластер я подвесил на ремне подмышкой, обе руки понадобились чтобы держаться за поручни. Поручень подгоняли под карликов, поэтому я спускался в нелепейшей позе – на полусогнутых ногах, наклонившись вперед и заранее готовый нырнуть или скатиться кубарем по ступеньками.
Фонарь, встроенный в комбинезон, освещал дорогу и служил отличной мишенью, поскольку располагался на груди с левой стороны над сердцем. Покупая комбинезон pre-a-port, я спросил продавца, почему было не поместить фонарь, например, справа. Он ответил, что раз я правша, то поднятая правая рука с бластером будет перекрывать луч света. Я, в свою очередь, возразил, что, если мне вдруг приспичит поднять бластер, то я заранее погашу фонарь в комбинезоне и воспользуюсь подствольным фонарем. Продавец порекомендовал портного, и тот, немного посоображав, не придумал ничего лучше, как подсунуть под фонарь слой бронированной ткани, которая теперь мне жутко терла.
Винтовая лестница закончилась, я ступил на ровный бетонный пол. Это была лестничная площадка верхнего этажа энергостанци. Разум подсказывал, что искать живых людей следует в верхних этажах. Почему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120