Между тем Цанс выразил сомнение по поводу содержания клятвы Генерального секретаря. В мифологии моролингов нет ни слова об реинкарнации, говорил он, следовательно, они не стали бы требовать клятвы, затрагивающей реинкарнацию: зачем требовать то, во что сам не веришь. Брубер возразил, что мифология моролингов касалась только самих моролингов. О других племенах моролинги судили по не по своим обычаям, а по обычаям, принятым у соседей. Ближайшие соседи моролингов – кивара-муравьеды верили в переселение душ, поэтому, с точки зрения моролингов, вполне логично потребовать от чужаков клятвы, затрагивающей интересы чужака, так сказать, в полном объеме. В ответ, Цанс неявно (гость, все-таки) обвинил Брубера в некомпетентности. Бенедикт с его историческими прецедентами сначала ушел в тень, затем вынырнул на стороне Брубера. Цанс сперва пришел в замешательство от такого предательства, но потом, заручившись поддержкой коллег, перешел в наступление…
Слушать их дальше не имело смысла. Под шумок я незаметно удалился.
Найдя пожарную лестницу – единственное тихое место во всем университете, я позвонил Яне.
– Проверь, пожалуйста, не был ли Корно потомком того Генерального секретаря ООН, который подписал договор с моролингами, – попросил я ее.
Прежде чем сказать такое, я некоторое время размышлял, какой тон мне следует выдержать – серьезный, чтобы Яна приняла мою просьбу за шутку, или шутливый, чтобы Яна подумала, что у меня не все в порядке с головой. Но вышло ни так, ни эдак.
– Во что ты вляпался на этот раз? – спросила она.
– В вендетту по-моролингски. В кого переселилась душа Корно, я тебя не спрашиваю, но если, паче чаяния, ты в курсе, у кого это можно выяснить, то, ради бога, намекни…
Она отключила связь.
Я вернулся в аудиторию. За время моего отсутствия, там кое-что изменилось. Брубер сидел в первом ряду и раздавал автографы. Перегородив проход, к нему выстроилась очередь. Группка преподавателей и студентов заняла противоположную часть первого ряда и вела сугубо научную дискуссию о моролингах. Бенедикт спорил больше всех. Его спутница Шишка стояла в стороне и внимательно слушала ученых. Она улыбалась улыбкой ребенка, наблюдающего за еще меньшими детьми.
Растолкав студентов, я подал Бруберу «Моролингов», раскрытых на следующей странице после титульной. Не поднимая глаз, он расписался, затем, видимо, случайно перелистнул страницу и увидел старую подпись. Вопросительно и слегка насмешливо посмотрел на меня. Заметив мое затруднение, помог:
– На остальных расписаться?
– Они будут против, – кивнул я на студентов, пихавших меня со всех сторон.
Не ответив, он вернул книгу.
Я пошел послушать, о чем спорят ученые.
– То, что вы говорите никем не подтверждено, – сказал Бенедикту молодой бородач с въедливыми глазами. – Я уверен, источники, на которые вы ссылаетесь, крайне сомнительны.
– Это Спенсер по-вашему сомнителен?! – возмутился Бенедикт.
– Спенсер переписчик и интерпретатор, – ответил бородач. – Сам он с кивара дела никогда не имел.
– Простите, с кем он не имел дела? – задал вопрос веселый круглолицый старичок с коротенькой седой бородкой. Черная академическая шапочка была лихо сдвинута на затылок.
– Кто эти двое? – шепотом спросил я Шишку.
– С большой бородой – доцент Семин, антрополог. Страшно не любит, когда кто-то вторгается в его область. В шапочке – академик Чигур, светило планетологии. Он может позволить себе проявлять неосведомленность в чем угодно, вплоть до таблицы умножения. Кажется, он проспал весь доклад…
Тем временем Семин просвещал академика:
– До переселения на Ауру, моролинги являлись одним из кланов племени кивара. Собственно моролингами их стали называть позднее, уже после переселения.
Бенедикт возразил:
– Они были кастой. Я бы предпочел термин «каста», а не «клан». Эндогамия в сочетании со строго очерченным кругом занятий намекают на кастовую систему у кивара, а не на клановую.
– Не стану спорить, хотя, неявно, вы опять ссылаетесь на Спенсера. Другие источники говорят о клане «шелеста листвы» у кивара. Вы учтите, что информаторы Спенсера были не из числа моролингов.
– Разумеется, я об этом знаю! – воскликнул Бенедикт. – Среди моролингов не было ни одного информатора. Все, что нам известно о предках нынешних моролингов, нам известно от их соседей. Индейцев-кивара изучали на протяжении ста лет. За это время сменилось три поколения исследователей. Информаторы, чьи сведения использовали исследователи, ни в чем друг другу не противоречат. Поэтому нет никаких оснований утверждать, что информаторы из соседних племен лгали.
– Эта непротиворечивость и подозрительна! – уцепился Семин. – Меня не покидает мысль, что исследователи внутренних областей бассейна Амазонки просто перепевали друг друга. Спенсер частично скомпилировал работы предшественников, а частично, действительно, использовал сведения, полученные от информаторов. Но я не уверен, что мы должны всерьез воспринимать исследования двухсотлетней давности. Труды Спенсера читаются, как вторичный фольклор. Я имею в виду, что научный подход Спенсера – уже фольклор, только нашего, «цивилизованного» образца, с неизбежным стремлением найти в случайном и алогичном первые и вторые гомологии, excuse moi за любимую вами математическую терминологию, но я в данном случае повторяю не вас, а Спенсера.
– Ей богу, слышу, как Спенсер перевернулся в гробу, – радостно зааплодировал Чигур и задумчиво добавил: – Шелест листвы, какой странный тотем.
– А что вы думаете по поводу таких тотемов, как смех или болезнь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120