Рунд ответил, что он тоже устал ждать непонятно что, и приказал вести Бенедикта в номер. Виттенгер согласился, хотя его никто не спрашивал. Обычно, когда инспектора никто не спрашивает, он возражает.
Я проверил камеры наблюдения, объяснил инспектору, как ими пользоваться и проследовал к себе. С того момента, как у Бенедикта прорезался голос, я все записывал. В номере я прослушал часть записанного, кое-что заглушил стук вилок о тарелки, особенно под конец – когда тарелки опустели, а накладывать в них стало нечего.
От Яны пришло небольшое послание:
Привет, как ты? Моролинги не съели? Взгляни на этот файл, нашли в компьютере Корно, он его плохо расквантовал, поэтому удалось собрать. С другими расквантованными файлами прогресса никакого. Амирес рассортировал недоделанные игровые файлы, там куча новых задумок, в том числе и продолжение «ШДТ» с Тутунхамонами и древними греками, весьма атлетично сложенными. Так вот, в том файле ты найдешь тридцать два названия тридцати двух литературных произведений: романы, повести и сценарии. Все они присутствуют в библиотеке Корно. Автором шестнадцати является Эдуард Брубер. Я понимаю, что ты подумал: свои шестнадцать Брубер перекатал с чужих шестнадцати. Оставь это – все проверено, плагиата нет. В списке нет «Моролингов». При случае спроси у Брубера, что он по этому поводу думает. О письме с кадром из фильма еще не спросил? Ладно, держись там, от всех привет, мы тебя ждем, пока.

Яна закончила тараторить.
Я просмотрел присланный файл: тридцать два названия и имена авторов соответствующих произведений. И ничего больше.
Спроси у Брубера… А он ответит?
К счастью через час ситуация сложилась так, что Бруберу пришлось ответить.
Пока я сочинял ответное послание, ко мне в номер по очереди зашли Цанс, Вейлинг, Шишка и Брубер – все четверо с одним и тем же тайным планом: как рассветет, лететь к Городу вдвоем. Я спрашивал, а почему, собственно, они обращаются ко мне. Они отвечали, переходя на шепот: «Ну вы же сами понимаете…» – и помахивали руками, изображая цыплят с общипанными крыльями. Шишка для наглядности еще и погудела: «Уууу-жжж.» Я сказал ей, что с таким звуком – «уууу-жжж» – флаеры падают, когда срываются в штопор. Она ушла охая и жужжа, как раненая пчела.
В принципе, я взял бы всех четверых, но существовали два препятствия. Во-первых, я, как и они, не знал, где находится Город. Автопилот и карта даже на Фаоне не всегда выручают. Брубер сказал, что Город он видел, но не смотря на это штурман из него плохой.
Во-вторых, мой флаер был четырехместный, причем, строго четырехместным, то есть сзади находилось не сидение а la диван, а – как в «Мак-Ларене» – два одиночных кресла, между которыми не втиснулась бы и Яна. Правда, в отличие от «Мак-Ларена», пилотских кресел было два. Если бы вместо Брубера ко мне обратился Виттенгер, то Шишку можно было бы пристроить к нему на колени. Шишка была бы только рада. И напротив, всякая попытка соединить любых двоих из тройки Вейлинг, Цанс, Брубер, боюсь, закончилась бы потерей либо для науки, либо для виртуального бизнеса, либо для литературы.
Поразмыслив, я позвонил Бруберу и предупредил, что бы тот ждал меня в номере, один.
Закрывая за мною дверь, он высунул голову в коридор. Эта предосторожность была излишней – прежде чем постучать, я убедился, что слежки нет.
– Вы согласны? – спросил он с придыханием.
Я промедлил, вспоминая, о чем он меня просил, кроме полета к моролингам.
– Только одну поездку, – ответил я осторожно. – И с одним условием.
– Я весь превратился в слух!
– Желательно, чтобы потом вы стали словом.
– О, к этому мне не привыкать, – сказал он беспечно, – слушаю вас.
– Мне нужен ваш комментарий вот к этому письму…
Брубер рассматривал кадр из «Жизни и смерти Роберта Грина» долго и внимательно, словно проверяя подлинность картины. Когда он закончил, его лицо уже не было таким дружелюбным.
– Откуда у вас это письмо?
– Из почты Чарльза Корно. Он сохранил его после отправки.
Брубер заново изучил оболочку. Долгая проверка означала, что он опасается, не скопировано ли письмо из его почты.
– Это новый метод в журналистике – лазить в чужую почту?
– Корно убит. Это достаточный повод, чтобы интересоваться теми, с кем он вел переписку.
– Разве вы из полиции?
– А разве вы никогда не сталкивались с такой вещью, как журналистское расследование?
Он хлопнул в ладоши.
– Ха, как я мог забыть! Вознагражденье! М-да, каждый зарабатывает, как умеет. И не стыдно вам читать чужие письма?
– Стыдно, а что делать?
– Не читать, очевидно.
– Хорошо, это письмо будет последним. Впрочем, тут и читать-то нечего. Зачем он прислал вам этот кадр?
– Здесь нет никакого секрета. Насколько я помню, Корно готовил игру на какую-то средневековую тему. Вы, вероятно, уже выяснили, что сценарий к «Жизни и смерти Роберта Грина» писал я. Чарльза интересовало, какие ошибки допустил режиссер подбирая костюмы, декорации… Игра такая есть – найдите десять ошибок… Он почему-то решил, что я что-то смыслю в средневековых нарядах. Должны быть еще кадры, но я их, наверное стер.
– Вы ему ответили?
– Да, ответил, что не компетентен.
– Ответного письма не нашли.
– Зачем его сохранять? Разве что как признание автора в том, что он некомпетентен в средневековой истории, хотя писал сценарий на соответствующую историческую тему… Думаю, Корно поступил тактично, стерев то письмо.
– А у вас оно сохранилось?
Брубер возмутился:
– Это похоже на допрос!
– Но вы же хотите слетать к моролингам!
– Я его стер. Теперь довольны? Или есть еще вопросы?
Распечатанный «список тридцати двух» лег перед ним на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120