Тут же лежали какой-то старинный календарь, номер бюллетеня Американской ассоциации пенсионеров и толстая связка писем, скрепленная аптечной резинкой.
Макбрайд потянулся к дневнику, но Эйдриен оказалась быстрее. Она завладела трофеем, удобно устроилась на диване и принялась читать. Льюис тем временем взялся просматривать другой материал и вскоре понял, что зацепиться тут не за что: выписки из банка и счета; переписка с различными брокерскими конторами; письма из различных учреждений. Гарвардский строительный фонд надеялся, что о нем не забудут упомянуть в завещании; «Спринт»[48] хотел видеть Крейна своим клиентом.
Макбрайд оторвался от бумаг:
— У тебя что-нибудь интересное?
Эйдриен покачала головой, закрыла дневник и отложила его на журнальный столик.
— Поэзия. В старости Крейн писал стихи.
— Шутишь? — среагировал тот, не сумев скрыть разочарования.
— Можешь сам взглянуть, — ответила собеседница, сняла резинку с пачки конвертов и начала одно за другим перебирать письма. А тем временем Макбрайд продолжал изучать счета старика в поисках неизвестно чего. Вяло текли минуты.
Через некоторое время Эйдриен доложила:
— Одни квитанции. Он купил ботинки в «Черчес», книги на Мэйн-стрит. Приобретал лекарства по рецептам в аптеках «Райт эйд»[49]. — Эйдриен взглянула на Льюиса. — Это все впустую — так мы ничего не найдем.
Макбрайд пожал плечами и, вернувшись к альбому, стал заинтересованно рассматривать снимок, изображавший Крейна у дверей Института.
Заметив это, Эйдриен спросила:
— А где находится Кюсснахт?
— К северу от Цюриха. Там размещается штаб-квартира Института. — Лью замолчал и нахмурился.
— Тебя что-то беспокоит?
Собеседник покачал головой.
— Знаешь, я все пытаюсь вычислить, когда именно я превратился в Джеффри Дюрана. И последнее, что я отчетливо помню, — Институт. Я приехал в Швейцарию, чтобы переговорить о чем-то с Опдаалом, мы собирались вместе перекусить, и я зашел в Институт.
— Ты о том самом Опдаале, с которым поссорился Крейн?
Макбрайд кивнул и перевернул страницу, чтобы еще раз взглянуть на групповую фотографию на террасе в Мюррене.
— Он очень похож на отца, — проговорил Льюис, пристально вглядываясь в лицо с широкими скулами и полуопущенными веками. И тут его сердце опять беспокойно забилось от страха, а руки похолодели. В такие моменты люди говорят, что у них душа в пятки ушла. Впрочем, Макбрайд быстро взял себя в руки и вспомнил, что надо заниматься делом. — Ладно, давай дальше искать.
— Ага…
Дождь глухо барабанил по крыше, ниспадая на землю витыми серебряными струями. Эйдриен открыла конверт из желтой оберточной бумаги, заглянула в него и отложила в сторону.
— Что там? — спросил Макбрайд.
— Вырезки из газет, — ответила она. — Некрологи и все такое.
Тот пожал плечами и взял линованный блокнот. Когда Лью быстро пролистал страницы, на стол выпал конверт. А на самой последней странице блокнота нашелся черновик какого-то письма.
Не трогая конверта, Макбрайд сосредоточился на каракулях в конце блокнота. Письмо изобиловало перечеркнутыми словами и помарками. «Гуннар» — так оно начиналось.
Льюис задумался: «Никаких долгих предисловий, никаких любезностей — значит, отношения уже подпорчены». И зачем начинать письмо в блокноте, а тем более в самом его конце? Ответ пришел тут же — потому что Крейн носил блокнот с собой и тайно писал в общественных местах, опасаясь взглядов даже случайных прохожих.
«Гуннар, буду с вами откровенен: то, о чем вы просите…»
Макбрайд снова прервался: «Значит, он действительно о чем-то просил…»
«…ужасно. В голове не укладывается, что вы на такое способны: проект „Иерихон“ — полное безумие. Я не представляю, какими извращенными соображениями вы руководствовались, задумывая все это. Сейчас меня страшно мучает только одно: как я до сих пор мог бездействовать?! В Африке разбился один-единственный самолет — и погибли миллионы!
Почему вы ничего не предприняли? Где же ваше исследование? О чем вы думали? У нас вообще когда-нибудь был агент в Руанде?
Независимо от того, что вами двигало тогда, крайне опрометчиво ожидать, будто я поддержу ваш нынешний проект. Я не собираюсь смотреть сквозь пальцы на это безумие, а уж тем более принимать в нем участие. Заверяю вас, «Иерихон» станет настоящей катастрофой — похлеще того, что случилось в Руанде. Вы не получите требуемой подписи — ни теперь, ни в будущем! Более того, если вам каким-то образом удастся найти деньги для проекта, будьте уверены, я не пожалею усилий, чтобы помешать вашему кровавому детищу увидеть свет. Позвольте напомнить вам, Гуннар, о первых принципах нашего общего дела. (Вы, кажется, о них забыли.) Наша организация создавалась, когда мир пытался встать на ноги после Второй мировой войны. Впоследствии Запад оказался в состоянии «холодной войны», которая в любой момент обещала добавить еще одну римскую единицу к многосерийным кровопролитиям прошлого. Мы задались целью воспрепятствовать этому, объединились и создали программу, которой вы теперь руководите.
Ваш отец был одним из нас — и, должен признать, одним из самых лучших.
Наша маленькая группа — восемь человек из вполовину меньшего числа стран — не жалела ни сил, ни времени, отстаивая свободу. С нами работали из Управления стратегических служб и других органов, которые разделяли то же видение ситуации. Возникла необходимость в создании некой структуры, третьего класса индивидуумов — помимо администраторов и ученых, — которая взяла бы на себя нелегкую задачу защиты цивилизации от возможных ошибок. Хватит Гитлеров, Сталиных и Мао.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166