— Как неприятно!
— Что с тобой?
— Надо забыть, — бормотал голландец. — Ради собственного блага забыть.
Дюран настаивал:
— Нет, Хенрик. Тебе будет лучше, если ты вспомнишь. — Он положил руку на плечо пациента. — Только сначала расслабься, дыши. Во-о-от так. Сосредоточься на дыхании. Здесь ты в безопасности. Больше нет яркого света, ты на скале, у самой воды. Послушай, как волны ласкают камень, дует легкий ветерок, чайки кружат над головой. — Дюран подождал, пока пациент представит картину, и продолжил: — А сейчас давай вернемся в другое место — туда, где свет. Только теперь не бойся — я с тобой. Расскажи мне, пожалуйста, об инструментах. На что они похожи?
— На трубки.
— Из чего они сделаны?
— Из стекла и металла. — Де Гроот поежился.
— Что случилось? — спросил Дюран.
— Какие они холодные! Прилипают к коже, жгутся.
— Что эти существа делают с инструментами?
Пациент глубоко вдохнул и затрясся.
— Вставляют в меня.
— Куда?
— Нет.
— Хенрик, вспомни — это для твоего же блага.
— Вы же знаете!
— Конечно, знаю. Но ты должен сказать.
Голландец покачал головой.
— Куда? — настаивал психиатр.
— В мою… в мой зад!
— Но зачем? Для чего это им нужно, Хенрик? Ты знаешь?
Тот кивнул.
— Они кормят Червя, — ответил он и захныкал.
Дюран взглянул на часы. К его немалому удивлению, обнаружилось, что прошло уже пятьдесят минут сеанса.
— Хорошо, Хенрик, достаточно. На сегодня хватит.
Он вернул пациента в сознание, хотя и был разочарован тем, что опять не получилось вытянуть на поверхность травму, в которой заключалась скрытая причина проблем де Гроота. Никак не удавалось прорваться сквозь защиту психики, отмотать назад процесс, породивший абсурдную байку о похищении пришельцами. Голландец страдал из-за какого-то события, случившегося с ним в прошлом. И это событие хранилось в мозгу в зашифрованном виде и выдавало вместо себя фальшивую историю.
Голландец распрямился в кресле, поморгал и стал осматриваться.
— Что произошло? — спросил он с некоторой подозрительностью в голосе.
— Все просто великолепно, — ответил Дюран, выключил магнитофон и поднялся. — У нас неплохой прогресс.
К удивлению врача, де Гроот не спешил вставать, а просто сидел и постукивал кончиками пальцев друг о друга. Голландец то ли прислушивался, то ли думал о чем-то — а может, и то и другое.
— Что-то мне это не нравится, Док, — сказал он. — Мне совсем не лучше.
Глава 4
Нико жила в двухкомнатной квартире в «Уотермилле» — доме-совладении в Джорджтауне, чуть южнее М-стрит, откуда канал Чесапик — Огайо отправляется в пригород Мэриленд и дальше. Это было элегантное здание современной постройки с достойной охраной, милым видом на Потомак и просторными балконами с цветами.
В то утро девушка спала долго, а когда выбралась из постели, Джек не находил себе места — ему не терпелось вырваться за дверь и он выражал недовольство громким лаем. Никки торопливо причесала щеткой волосы, заколола их в непослушный конский хвост, схватила полиэтиленовый пакет для покупок, сунула его в карман и направилась с Джеком к лифту. Пес тянул ее за поводок, царапая когтями пол в коридоре.
— Доброе утро, мисс Салливан, — сказал портье с ярко выраженным акцентом южанина.
Портье Рамон питал честолюбивые планы стать актером и каждую неделю репетировал новый говор. Теперь он усердно подражал речи и манерам южного дворецкого — затея не слишком удачная: речь портье порождала в сознании какой-то маловероятный гибрид Вивьен Ли и Антонио Бандераса.
— Привет, Рамон!
— И вам того же, мастер Керуак[5] — Портье нагнулся и погладил собаку Никки, вознаградившую Рамона серией впечатляющих прыжков.
— Фу! — сказала Нико. — Тише, Джек.
— Шустрая псина, — заметил Рамон с прежним вальяжным акцентом.
Нико улыбнулась:
— Да уж, верно. У тебя что-то стряслось?
— А я разве еще не рассказывал? Мне дали роль в фильме Скорцезе — ну знаешь, стрельба в Вашингтоне и все такое.
— Потрясающе. Поздравляю!
— Вообще-то не так уж все и здорово. Совсем маленькая роль. Зато угадай, кого я играю? Дворецкого!
Нико не представляла, что говорится в подобных случаях, и потому сказала:
— Что ж, тут есть с чем поздравить… Эй!
Джек тянул ее за поводок, сгорая от нетерпения выскочить на улицу.
— Дело в том, что я пока не решил — соглашусь ли. На работе придется пропустить три или четыре дня. Вдруг уволят? Так что не знаю. А ты как считаешь, Ник? Попробовать? — Рамон устремил на нее вопрошающий взгляд.
— Джек! — сказала Никки. — Не мешай!
По правде говоря, Джек уже успокоился и тихо сидел между собеседниками — просто Нико не знала, что ответить, и решила перевести внимание на собаку, избегая вопрошающего взгляда портье. Рискнуть ли работой ради крохотной роли, которая, может, даже не войдет в окончательную версию? Для Рамона актерская карьера значила очень много, но он, похоже, был не слишком хорош в этом ремесле. Поэтому сыграть дворецкого казалось не такой уж и плохой мыслью. Но с другой стороны, стоит ли бросать настоящую работу ради того, чтобы изображать почти то же самое перед камерой?
Наконец Нико решилась:
— Попробуй.
— Правда?
— Конечно! Я смотрела по телевизору передачу, там один парень сказал, что, если следуешь зову сердца, все обязательно получится.
— Зову сердца? Вроде как делать то, что приносит радость? Как кино?
— Точно.
Лицо Рамона посерьезнело.
— Ну, не знаю. Работа мне нравится, чаевые неплохие, да и до Рождества всего пара месяцев осталась.
Нико пожала плечами:
— Попробуй подыскать кого-нибудь на смену, предложи выгодные условия. К тому же не думаю, что начальство поспешит тебя уволить — ты ответственный портье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166