Дюран небрежно отбросил пульт в сторону.
— Мог бы меня разбудить, — упрекнула Эйдриен.
Джефф пожал плечами:
— Зачем? На улице льет, как из ведра.
— Я хотела кое-что сделать перед отъездом.
— Что, например?
— Ну, для начала выпить кофе, — без долгих раздумий ответила Эйдриен и направилась на кухню ставить чайник. На стойке нашлись специальная пластмассовая воронка для заваривания кофе и коробочка фильтров. Девушка вложила фильтр в воронку, водрузила ее на чашку и щедро насыпала пару столовых ложек кофе.
— Ты не в курсе, Никки никуда не уезжала? — поинтересовалась она между делом.
— То есть? — не понял Джефф и зашел на кухню.
— Нико когда-нибудь выезжала из города?
Дюран нахмурился.
— Предположительно в начале октября, — продолжила собеседница. — Дней за десять до… — Но тут засвистел чайник, и фраза повисла в воздухе. Эйдриен молча залила кипятком молотый кофе.
— Да, она пропустила сеанс, — подтвердил Джеффри, — как раз тогда.
— Такое часто происходило? — поинтересовалась Эйдриен.
Психотерапевт покачал головой:
— Нет. Редчайший случай.
— А куда уезжала, не знаешь?
Дюран пожал плечами:
— Нет. Только она здорово загорела. Помню, я еще пошутил на этот счет и спросил, где она пропадала.
— И что она ответила?
— Сказала — на пляже.
— Очень интересно. А на каком?
— Она не стала распространяться, а я не настаивал.
— Что ж так?
— Пациентке не хотелось откровенничать, а меня это не так уж интересовало.
Ветер крепчал, дождь заметно усилился. Началась гроза: в небе вспыхивали молнии, гром гремел так, что стекла дребезжали. Казалось, небесный свод готов развалиться на части.
— Никки боялась грозы, — вспомнила Эйдриен.
— Никогда об этом не рассказывала.
— Серьезно? Еще маленькой, если начинало грохотать, она надевала теннисные туфли с резиновой подошвой и бежала прятаться в подвал.
За окном сорвало с петель ставню, и та стала хлопать на ветру, с грохотом ударяясь о стену дома. Снова и снова. Дюран бросился было на улицу, чтобы приладить ставню на место — Эйдриен едва успела схватить его за руку.
— Ты в своем уме? — крикнула девушка.
И они оба вдруг зашлись по-детски радостным смехом — так, что голова закружилась от хохота.
Ее ладонь лежала на его руке, и на какой-то миг показалось, что поцелуй неизбежен. Но тут за окнами грянуло — будто бомба взорвалась, — сверкнула молния, Эйдриен вздрогнула от неожиданности, а дом погрузился во мрак внезапно наступивших сумерек.
Когда девушка снова обрела способность дышать, она глотнула воздуха и сказала:
— Электричество отключили.
Дюран ухмыльнулся:
— А я-то решил, что началось светопреставление.
Они убивали время за шахматами — благо хорошего освещения для этого не требовалось. Дюран придумал, как заменить недостающие фигуры: крышки от бутылок превратились в пешки, солонки стали ладьями. Эйдриен не была сильна в шахматах, и противник обыграл ее за считанные минуты — с легкостью, почти не размышляя над ходами.
— Я смотрю, у тебя рука набита, — заметила девушка.
Джефф пожал плечами:
— Похоже на то.
— Дай отыграться, — попросила Эйдриен, расставляя фигуры на разлинованную от руки доску. — По сравнению с Гейбом игрок из меня никудышный… — Она замялась. — Один мой друг довольно серьезно занимался шахматами: числился в клубе или что-то вроде того. Короче, он пытался меня учить, так что не думай, будто я в шахматах ничего не понимаю.
Девушка погрузилась в легкую задумчивость, развернула доску и стала выставлять съеденные противником фигуры.
— Ну, берегись, сейчас я тебе задам. И не смей поддаваться. Посмотрим, сможешь ли ты меня теперь обыграть.
Дюран смог — и очень быстро. По правде говоря, все время, что шла игра, ходы обдумывала Эйдриен. Противник переставлял фигуры почти механически, словно знал наизусть каждую комбинацию. Ей же приходилось с трудом прокладывать себе путь на шахматной доске, минуя расставленные ловушки. На десятом ходу Дюран взглянул на соперницу и заявил:
— Мат.
Эйдриен уставилась на доску и в недоумении покачала головой:
— Не вижу. Где?
Тот пожал плечами:
— Здесь.
Она снова все проверила и нахмурилась:
— Ну, где?
— Прямо перед тобой.
Глаза метались от фигуры к фигуре. В итоге, отчаявшись что-либо обнаружить сама, Эйдриен недоверчиво посмотрела в лицо Дюрану:
— Покажи, я не понимаю.
Соперник невинно посмотрел на нее и проговорил:
— Смотри, шах.
Съев пешку на проходе, Дюран объявил шах королю. Еще два хода — и игра закончилась.
В середине четвертой партии ставню окончательно оторвало, и ветер швырнул в стекло мощную струю воды.
— Будь любезен, — попросила Эйдриен, откидываясь в кресле. — Закрой глаза и скажи, что тебе приходит в голову при мысли о шахматах.
Джефф решил не спорить, закрыл глаза и сосредоточился.
— Ну и?… — проговорила она.
— Доска, — с серьезным видом начал Джефф. — И фигуры.
— Поподробнее…
— Черные и белые. Красное и черное.
— Дальше.
Он задумался и неожиданно для самого себя проговорил:
— Ром.
Эйдриен открыла глаза от изумления:
— Ром?
— Да, такой резкий вкус… И букет. Коньячный, терпкий.
Собеседница не находила слов.
На миг Дюрану показалось, будто он держит в руке наполненный до краев бокал и рассматривает темную поверхность напитка с плавающим по ней одиноким кубиком льда, который становится все меньше и меньше…
— Что еще? — Голос доносился издалека, словно сквозь сон.
— Жара. Помню, там было жарко — рубашка к спине прилипла.
— А где ты находился?
— Не знаю. Все очень смутно. Это похоже на воспоминание… о воспоминании.
— Что еще?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166