но и здесь - ему
положительно не везло - кучер довольно грубо отогнал его. Обиженный и
скучающий, он бродил по двору, и взгляд у него был пустой и немного
грустный. Тут-то барой и заговорил с ним.
- Ну, молодой человек, как тебе здесь нравится? - спросил он, стара-
ясь произнести эти слова самым простым и веселым тоном.
Мальчик покраснел до ушей и боязливо посмотрел на барона. Точно в ис-
пуге, он прижал руку к груди и застенчиво переминался с ноги на ногу.
Никогда еще с ним не заговаривал чужой человек.
- Спасибо, очень нравится, - еле выдавил он из себя.
- Это меня удивляет, - сказал барон, смеясь, - в сущности здесь до-
вольно скучно - особенно для такого молодого человека, как ты. Что же ты
делаешь целый день?
Мальчуган был еще слишком смущен и не нашелся сразу, что ответить.
Ведь до сих пор его никто знать не хотел, - неужели этот нарядный госпо-
дин вправду хочет с ним поговорить? Эта мысль внушала ему одновременно и
робость и гордость. Наконец, он собрался с духом.
- Я читаю, и мы много гуляем с мамой. Иногда ездим кататься. Я должен
здесь поправиться, я был болен. Доктор сказал, что я должен много сидеть
на солнце.
Последние слова он проговорил увереннее. Дети всегда гордятся перене-
сенной болезнью: они знают, что страх за них удваивает внимание к ним в
семье.
- Да, солнце полезно для таких юношей, как ты: тебе надо загорать. Но
зачем ты сидишь здесь целый день? В твоем возрасте нужно больше бегать,
шалить и даже поозорничать немного. Мне кажется, ты слишком благонравен,
ты такой комнатный, с этой толстой книгой подмышкой. Помню, каким я был
сорванцом в твои годы! Каждый вечер приходил домой в рваных штанах. Не
надо быть слишком смирным!
Мальчик невольно улыбнулся, и страх его пропал. Он хотел ответить, но
это казалось ему слишком смелым, слишком дерзким по отношению к этому
славному незнакомцу, который так ласково разговаривал с ним. Он никогда
не был бойким, всегда легко конфузился, а сейчас от радости и смущения
пришел в полное замешательство. Ему очень хотелось продолжать беседу, но
он ничего не мог придумать. К счастью, явился большой желтый сенбернар
отеля, обнюхал их обоих и позволил себя погладить.
- Ты любишь собак? - спросил барон.
- Очень! У моей бабушки есть собака. Когда мы живем в Бадене, на ба-
бушкиной вилле, собака целый день со мной. Но это только летом, когда мы
там гостим.
- У нас в имении их, наверное, десятка два. Если ты будешь хорошим
мальчиком, я подарю тебе одну из них. Коричневого щенка с белыми ушами.
Хочешь?
Мальчик покраснел от радости.
- Хочу!
Это вырвалось у него горячо и жадно. Но он тотчас прибавил с боязли-
вым сомнением:
- Но мама не позволит. Она говорит, что не потерпит собаку в доме, с
ней слишком много хлопот.
Барон улыбнулся. Наконец-то разговор коснулся мамы.
- Разве твоя мама такая строгая?
Мальчик подумал, посмотрел на барона, будто спрашивая, можно ли дове-
риться этому чужому человеку. Ответ последовал осторожный:
- Нет, мама не очень строгая. Теперь, после болезни, она все мне поз-
воляет. Может быть, она даже позволит мне взять собаку.
- Хочешь, я попрошу ее?
- Да, пожалуйста, попросите! - обрадовался мальчуган. - Тогда мама,
наверное, позволит. А какая ваша собака? У нее белые уши, да? Она умеет
носить поноску?
- Да, она все умеет. - Барон улыбнулся, заметив, как от его слов у
мальчугана разгорались глаза. Сразу исчезла застенчивость, и горячность,
до сих пор сдерживаемая страхом, прорвалась наружу. Боязливый, запуган-
ный ребенок с быстротой молнии преобразился в резвого шалуна. "Если бы у
его матери за сдержанностью скрывалась такая же страстность!" - невольно
подумал барон Но мальчик уже засыпал его вопросами:
- Как зовут вашу собаку?
- Каро.
- Каро! - восторгался мальчик Он смеялся и радовался каждому слову,
опьяненный тем, что кто-то неожиданно отнесся к нему столь дружелюбно.
Барон сам удивлялся своему быстрому успеху и решил ковать железо пока
горячо. Он предложил мальчику пойти погулять, и бедный ребенок, изголо-
давшийся за долгие недели по обществу, был в полном восторге. Он беспеч-
но выбалтывал то, на что его наводил новый друг при помощи безобидных,
как бы случайных, вопросов. Вскоре барон уже узнал все о его семье: что
Эдгар - единственный сын венского адвоката, принадлежащего, видимо, к
состоятельной еврейской буржуазии, что мать не в восторге от пребывания
в Земмеринге и жалуется на отсутствие приятного общества; из уклончивого
ответа Эдгара на вопрос, очень ли мама любит папу, он уловил, что здесь
дело обстоит не вполне благополучно. Ему было почти стыдно той легкости,
с какой он выпытал у доверчивого мальчика все эти маленькие семейные
тайны.
Эдгар, гордясь тем, что кто-то со вниманием слушает его, почти навя-
зывал новому другу свою откровенность. Барон обнимал его за плечи, и Эд-
гар, от мысли, что все могут видеть его в дружеской беседе со взрослым,
мало-помалу забыл о разнице в годах и болтал свободно и непринужденно,
как со своим сверстником. Эдгар был, судя по всему, очень умен, не по
возрасту развит, как почти все болезненные дети, которые проводят больше
времени со взрослыми, чем с товарищами в школе, и отличался необычайно
обостренным чувством любви или ненависти. Ни к чему у него не было спо-
койного отношения; о каждом человеке, о каждом предмете он говорил либо
восторженно, либо с таким отвращением, что лицо его перекашивалось и
становилось злым и некрасивым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27