Первый вызов он бросил барону. Когда тот
утром спустился вниз и, проходя мимо, ласково проговорил: "Мое почтение,
Эди", Эдгар, не глядя на него и не вставая с кресла, проворчал: "Доброе
утро", а на вопрос: "Мама уже внизу? ", не отрывая глаз от газеты, отве-
тил: "Не знаю".
Барон опешил. Что с ним случилось? - С левой ноги встал, да, Эди? -
Как всегда, шутка должна была спасти положение. Но Эдгар только презри-
тельно бросил: "Нет", и опять углубился в газету. - Глупый мальчишка, -
пробормотал барон, пожал плечами и пошел дальше. Война была объявлена.
С матерью Эдгар обошелся холодно и очень вежливо. Неловкая попытка
послать его на теннисный корт потерпела неудачу. Горькая улыбка, припо-
дымавшая уголки плотно сжатого рта, говорила о том, что обмануть его
больше не удастся. - Лучше я пойду с вами гулять, мама, - сказал он с
притворным дружелюбием и заглянул ей в глаза. Ответ явно не понравился
ей. Она медлила и как будто искала чего-то.
- Подожди меня здесь, - наконец, сказала она и пошла в столовую.
Эдгар послушно остался ждать, но был настороже. Теперь в каждом слове
своих врагов он усматривал злой умысел. Быстро развивавшаяся подозри-
тельность делала его необыкновенно догадливым. Так, вместо того, чтобы
дожидаться в вестибюле, как ему было сказано, Эдгар предпочел занять
наблюдательный пост на улице, откуда он мог следить не только за главным
подъездом, но и за всеми остальными выходами. Инстинктивно он "чуял об-
ман. Но он не даст им ускользнуть. Он спрятался за штабелем дров - в
точности так, как в рассказах об индейцах. Через полчаса - он даже зас-
меялся от удовольствия - мать его и в самом деле вышла из боковой двери
с чудесными розами в руках в сопровождении предателя-барона.
Оба казались очень веселыми. Радуются, что избавились от него и оста-
лись наедине со своей тайной? Болтая и смеясь, они направились к лесу.
Пора было действовать. Невозмутимо, как будто он попал сюда случайно,
Эдгар вышел из-за дров. Очень спокойно, очень медленно подходил он к
ним, чтобы вдоволь насладиться их смущением. Увидев Эдгара, его мать и
барон обменялись недоуменными взглядами. Не спеша, точно его участие в
прогулке разумелось само собой, он подошел к ним, не спуская с них нас-
мешливого взора. - А вот и ты, Эди, мы тебя искали, - проговорила мать.
"Врет! Как ей не стыдно", - подумал мальчик. Но губы его не разомкну-
лись. Тайну ненависти он крепко держал за стиснутыми зубами.
Все трое остановились в нерешительности. Каждый следил за двумя дру-
гими. - Ну, что ж, идем, - вздохнув, сказала мать Эдгара, с досады обры-
вая лепестки прекрасной розы. Легкое вздрагивание ноздрей выдавало ее
гнев. Эдгар стоял, как будто это его не касалось, смотрел по сторонам, а
когда они двинулись, приготовился идти за ними. Барон сделал еще одну
попытку: - Сегодня теннисный турнир. Ты, наверно, никогда этого не ви-
дел? - Эдгар даже не ответил, только с презрением взглянул на него и
сложил губы, как будто собираясь свистнуть. Пусть знает. Война шла в от-
крытую.
Невыносимой тяжестью давило обоих непрошенное присутствие мальчика.
Так колодники ходят с конвойным, тайком сжимая кулаки. В сущности
мальчик ничего дурного не делал, и все же с каждой минутой все труднее
становилось выносить его подстерегающий взгляд, влажные от невыплаканных
слез глаза, угрюмую раздражительность и упорное молчание. - Иди вперед!
- вдруг сердито сказала мать, встревоженная его назойливым вниманием. -
Не болтайся под ногами, это мне действует на нервы. - Эдгар послушался,
но через каждые несколько шагов он оборачивался, останавливался, когда
они отставали, и взгляд его кружил вокруг них, словно Мефистофель в об-
разе пуделя, опутывая их огненной сетью ненависти, из которой - они это
чувствовали - им не вырваться.
Ожесточенное молчание словно кислотой разъедало их веселость, недо-
верчивый взгляд замораживал разговор. Барон уже не решался произнести ни
одного льстивого слова, он со злобой чувствовал, что эта женщина ус-
кользает от него, что с таким трудом разожженная в ней страсть остывает
из-за страха перед этим надоедливым противным мальчишкой. Они снова и
снова пытались завести разговор - и каждый раз он обрывался. Наконец,
они отчаялись, и все трое молча шагали по дороге, прислушиваясь к шелес-
ту деревьев и к собственным сердитым шагам. Мальчик задушил в них всякое
желание разговаривать.
Теперь все трое были охвачены раздражением и злобой. Эдгар, мстя за
предательство, упивался их бессильным гневом и в то же время с нетерпе-
нием и ненавистью ждал, когда этот подавляемый гнев вырвется наружу.
Насмешливо прищуренными глазами окидывал он сердитое лицо барона. Он за-
мечал, что барон бранится сквозь зубы и едва удерживается, чтобы не об-
рушить на него поток ругательств, и с злорадством наблюдал за все усили-
вающейся яростью матери; оба они явно жаждали предлога наброситься на
него, устранить его или обезвредить. Но он не подавал ни малейшего пово-
да. Его ненависть, взлелеянная долгими часами, научила его расчету, и он
не делал ошибок.
- Давайте вернемся, - вдруг сказала его мать. Она чувствовала, что
дольше не выдержит, что она должна что-то сделать - хотя бы закричать
под этой пыткой.
- Как жалко, - спокойно проговорил Эдгар, - здесь так хорошо.
Оба они понимали, что мальчик издевается над ними. Но они не решились
ничего сказать, так безукоризненно этот маленький тиран за два дня нау-
чился владеть собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27