И никогда явно не лгал. Он
значительно менее грешен, чем остальные, настолько, что для обыкновен-
ного человека его грехи - что капля в море, но сам-то он прекрасно по-
нимает, что дело не в количестве грехов, и даже не в качестве ...
Нельзя быть менее грешным, можно быть либо безгрешным, либо грешным. А
безгрешным, судя по всему, может быть только Бог...
Теофей сидел так уже очень долго. Краем глаза он видел паломников,
толпящихся в отдалении под деревьями. Они не решались беспокоить стар-
ца. Они почтительно ожидали, когда он пресытится уединением и можно
будет подойти, преклонить колени, облобызать ноги, невнятно произнести
несколько слов и сесть поблизости. Теофей протяжно вздохнул, подвигал
мышцами лица, придавая ему подобающее выражение, и мановением руки по-
дозвал паломников.
* * *
Исполнитель.
Книга была на латыни. Я посидел немного, соображая, как обыкновен-
ный русский мальчишка будет ее читать. Это что же, друзья мои, он зна-
ет латынь? Я, например, латыни не знал. Нет-нет, кое-какие крылатые
фразы, конечно... Я наморщил лоб, вспоминая. Ах, да! Stultorum infini-
tus est numerus (Число глупцов бесконечно). Это про меня, то есть, про
таких как я. Вот, значит как. Попадет, значит, эта кожаная книга в ру-
ки Семакова Геннадия - и что? Ему, стало быть, захочется ее читать? А
если он не знает латыни - он должен ее, латынь, изучить? Я покачал го-
ловой. Мне, например, эту книгу читать нисколько не хотелось. Точнее,
читать-то, может быть и хотелось, но нисколько не хотелось изучать ла-
тынь. Вот именно этим я и отличаюсь от Семакова Геннадия. Именно поэ-
тому мне никто никаких книг не подкладывает, и от меня ничего не ждут.
Именно поэтому мною никто не интересуется, даже налоговая полиция.
Кстати, почему мною не интересуется налоговая полиция? Потому что у
меня все документы в порядке. Откуда доходы - пожалуйста, декларация!
Заплатил ли налог - пожалуйста, квитанция! Мною не интересуются женщи-
ны. Точнее - очень интересуются, но не в том смысле, в каком мне бы
хотелось. Они очень интересуются моими деньгами, а в особенности тем,
как бы оттяпать их у меня, да побольше.
Я встал, швырнул книгу на кресло и побрел в ванную. Ванная у ме-
ня... А, к черту! В зеркале отразилось мое лицо. Зауряднейшее лицо.
Такое лицо никакую женщину заинтересовать не может. Волосы жидкие,
торчат во все стороны, как их не приглаживай и не расчесывай, даром
что стригусь я у самого дорогого парикмахера. Нос длинный, крапчатый.
Цвет лица - серый. На шее, под подбородком - родинка, больше похожая
на бородавку. Отвратная морда. Не лицо, а именно морда...
Я вышел из ванной и побрел по комнатам, с ненавистью глядя на пред-
меты мебели. Тумбочки, комоды, пуфики, подушки, невероятных размеров
диван. На кой черт, спрашивается, мне этот диван? И на кой черт мне
эта даже не двуспальная, а четырехспальная кровать? Надо купить к ней
балдахин, как у восточных падишахов, - с издевкой подумал я.
Кто я был когда-то? Простой инженер. Инженер... Это слово приобрело
в России издевательский смысл. Скоро этим словом будут ругать подрост-
ков. Да. Простой инженер. До реформы я худо - бедно влачил существова-
ние, но вот после реформы... Я вспомнил времена, когда мне шесть меся-
цев не платили зарплату и содрогнулся. Зато когда я дорвался до денег,
да не просто до денег, а до больших денег, друзья мои, тут-то меня и
прорвало. Я начал тратить. Вот эта квартира, друзья мои, стоит столь-
ко, сколько простому инженеру не заработать и за две жизни. А обста-
новка - в два раза больше. Я одевался в таких магазинах, где даже пос-
ле деноминации на ценниках осталось много нулей. Я летал на выходные в
Париж. И что? И ничего.
Я плюхнулся в кресло и принялся листать книгу в поисках картинок.
Картинки были, но, противу ожиданий, совсем не те, которые в этой кни-
ге должны быть. Что я ожидал увидеть? Древнего алхимика в черном плаще
с коническим колпаком на голове, делающего пассы над ретортой, в кото-
рой ртуть превращается в золото; кабалистические знаки, отгоняющие
злых духов и ведьм; волшебника, творящего заклинания; старую каргу над
чаном, в котором варится приворотное зелье. Что-нибудь еще в этом ду-
хе. Ничего похожего в книге не было. Были же какие-то непонятные чер-
тежи, была изображена неизвестная машина в разрезе и масса формул. О,
формул в книге было значительно больше, чем текста. Причем формул та-
ких, каких я, инженер, и неплохой, кстати, инженер, никогда не видел.
Чепуха! Это же древняя книга, там обозначения отличны от общеприня-
тых сейчас. И чертежи нарисованы по древним правилам. Я закрыл книгу и
покачал головой. Вот возьму и не поеду ни в какой Черноземск! Вот
возьму, засяду в библиотеке, обложусь учебниками латыни - есть же та-
кие учебники? - прочитаю книгу и сделаю что-нибудь такое... этакое...
Дурак! Нигде ты не засядешь, ничто ты не прочитаешь. Души прекрас-
ные порывы... Мечты... Зачем мне это? Помнится, еще до реформы я изоб-
рел одну штуку... Гордился... Был удовлетворен... А что за это полу-
чил? Премию в размере семидесяти рублей пятнадцати копеек и бумажку с
гербовой печатью. Нет, друзья мои, семьдесят рублей и пятнадцать копе-
ек в те времена были для меня подарком судьбы, я не спорю. А еще доро-
же было удовлетворение, самоутверждение - дескать, вот я какой умный.
А теперь...
Я потянулся к телефону, набрал номер, послушал короткие гудки.
Справочная, конечно, занята. Она всегда занята. Сидит там стареющая
девушка - "Я-одна-а-вас-много", надоест ей отвечать, она снимет трубку
и болтает с другой стареющей девушкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28