6,6; в этом случае
бред становится несовместимым с Я Взрослого и
воспринимается не как бред, а как странные идеи;
и это продолжается до тех пор, пока Взрослый

остается Сам подлинный. Взрослый говорит себе:
<Часть меня думает, что это вот так, но я-то так
не думаю>. Но если Взрослый смещен, а Ребенок
становится Сам подлинный, то человек скажет: <Я
думаю, что это в самом деле так>, так как теперь
идея соответствует Самому подлинному.

В случае господина Труа, у которого Родитель
и был Сам подлинный, эквиваленты того, что было
бредом в психопатическом состоянии (когда Ребенок
был Сам подлинный), отвергались со злобой, в чисто
Родительской манере, как глупые, идиотские идеи,
с намеком: <Смерть маленьким негодяям с такими
идеями>.

Границы Я, кажется, ведут себя как сложные мем-
браны с очень избирательной проницаемостью.
Повреждения границы между Взрослым и Ребенком
могут вызвать симптом, принадлежащий к группе
пограничных симптомов: чувство ирреальности, стран-
ности, деперсонализации; явления дежа вю и его
аналоги и хорошо известное дежа раконтэ. Тяжесть
этих симптомов, как и других, зависит от манеры
распределения свободных полномочий. Если Взрослый
есть Сам подлинный, все симптомы относятся к пси-
хопатологии повседневной жизни; если Ребенок есть
Сам подлинный, они образуют часть психопатичес-
кого материала. Так или иначе, они являются патогно-
монами повреждений границ, что поддается лечению
с трудом, будь оно сложно или не очень.

Пациент, который, выслушав внимательно врача,
говорит ему: <Почему я должен вас слушать, если
вы не существуете?>, полностью потерял чувство
реальности. В его случае Сам подлинный есть Ре-
бенок, который исключил Взрослого, блокируя гра-
ницу между двумя состояниями Я. Следовательно,
неопсихическая выработка данных, хотя и не раз-
рушена, не может повлиять на Ребенка. Он ведет
себя так, будто Взрослого не существует, и эта ситуа-
ция влечет за собой как вторичный фактор ощу-
щение, что внешний мир не существует. В случаях
такого типа гипотеза могла бы быть проверена, если
бы было установлено, что Ребенок был отрезан от
мира.

Теперь Взрослый слышит и понимает, что ему
говорит врач, но данные, получаемые Взрослым, не

достигают Ребенка, который и говорит, что этих
данных не существует, то есть что врача не сущест-
вует. Призыв к разуму Взрослого не достигает Ре-
бенка. Структура чувства отчужденности такова же,
как ни странно, как и структура интуиции (insight).
Здесь внешний мир теряет первоначальный смысл
вследствие исключения Ребенка Взрослым. Архаичес-
кая выработка данных, свойственная Ребенку, не
входит больше в игру, и Взрослый чувствует эту
потерю в форме странности, необычности, отчужден-
ности. Таким образом, Сам подлинный есть Ребенок
в ощущении ирреальности и он же Взрослый в ощу-
щении странности; в обоих случаях речь идет о
функциональном склерозе заинтересованной границы.
При психотерапии insight (интуиция, понимание)
появился, когда Взрослый был обеззаражен и граница
между Ребенком и Взрослым установилась надле-
жащим образом. Таким образом, чувство странности,
как и insight, обусловлено усилением границы между
Взрослым и Ребенком в момент, когда Взрослый
есть Сам подлинный, но в одном случае усиление
является патологическим, а в другом ведет к восста-
новлению нормальных процессов. (Insight может
произойти и на уровне границы между Родителем
и Взрослым, но об этом позднее.)

Случай господина Эннат, холостого биолога двад-
цати четырех лет, является примером исключения
Ребенка при чувстве странности. Он рассказал, что
однажды на охоте ему вдруг все показалось бес-
смысленным и это чувство осталось. Он подчинился
ежедневной безрадостной рутине. Его Взрослый искал
объяснения и облегчения с помощью интеллектуаль-
ных средств. Он начал интересоваться происхожде-
нием Вселенной, жизни, своиМ собственным Я в фило-
софском плане. Выбор профессии имел целью прежде
всего ответить на эти вопросы и, казалось, был про-
диктован инфантильным сексуальным любопытством.
Было ясно, что монашеская жизнь привела к ак-
кумуляции сексуального напряжения у Ребенка. А так
как сексуальность Ребенка имеет садистскую ориен-
тацию, такая ситуация не была здоровой. В то же
время ярость Ребенка против отца делалась более
интенсивной; чтобы разрешить эти два типа напря-
жений, он исключил Ребенка и платил теперь эа

это огромную цену. Хотя он считал, что для него
ничего не имеет смысла (то есть для его Взрос-
лого Я), было очевидно, что Ребенок продолжает
интересоваться окружающим миром. И когда кто-
нибудь из группы спрашивал о его чувствах, он
ударял себя кулаком по бедру и кричал: <Я не
знаю, почему я так чувствую!> Он сам (то есть
его Сам подлинный) не осознавал, что при этом
ударяет себя, и был искренне удивлен, когда его
внимание обратили на этот факт. Расспросы пока-
зали, что этот жест был следом, связанным с при-
учением его к чистоте; то есть события, происхо-
дившие вокруг, были полны смысла для его Ребенка,
но не имели никакого смысла для Взрослого.
Это можно объяснить отсутствием коммуникаций
между археопсихикой и неопсихикой.

В случае деперсонализации могут быть вырабо-
таны очень эффективные, но деформированные пом-
раченным Ребенком соматические стимулы. Однако
эти деформации остаются непонятными Взрослому,
так как они не присущи состоянию Я Взрослого,
а если станут таковыми, то из чувства деперсона-
лизации трансформируются в делирии телесных из-
менений, что означает:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76