Каэтана повиновалась и, просунув руку в отверстие, нащупала холодный металл. Он был гладким и, казалось, даже незапыленным.
Высохшее тело как-то странно дернулось, и Каэ поняла, что мумия наконец обрела окончательную свободу. Шли последние секунды ее пребывания в этом мире. Поэтому богиня не стала рыться в тайнике, а опустилась на колени возле умирающего воина и обняла его за острые плечи. Жалобно ойкнул Ниппи, когда костлявые руки обвились вокруг шеи Кахатанны, но она не почувствовала страха и теперь. Слишком бережным и ласковым было это движение. А затем Каэ ощутила, как грудь ее разрывается от невыносимой боли, будто ком огня проник в сердце и ворочается там, устраиваясь поудобнее. И это значило, что Интагейя Сангасойя, Суть Сути и Мать Истины, приняла душу умершего.
В тайнике обнаружились доспехи и плащ. Все предметы были целы и прекрасно сохранились, насколько она смогла разглядеть в этом освещении.. Каэ увязала латы в плащ и аккуратно поставила возле стены. Теперь ей предстояло добыть талисман.
– Давай заглянем в провал, – предложил Ниппи. – Надеюсь, там не будет других сюрпризов.
Перстень уже отдышался и говорил так, будто он убил монстра и намеревается идти дальше. Каэ улыбнулась:
– Наш друг предупредил бы нас. Уверена, что мы с тобой здесь одни. К тому же такая тварь не стала бы терпеть соперников или соседей – всех сожрала бы.
– Верно, – согласился Ниппи. – Тогда зачем ты тут стоишь? Пойдем быстрее.
Каэ бестрепетно ступила в темноту и вытянула руки. Всюду был холодный камень, и только с левой стороны ее пальцы провалились в пустоту. В эту сторону она и направилась. Проход был узким, как нора или щель, но все же достаточным для того, чтобы она смогла протиснуться дальше. Ниппи худо-бедно освещал пространство, и они двигались вперед до тех пор, пока перстень не заявил:
– А теперь протяни руку и возьми его. Он здесь.
Каэ послушалась и нашарила через несколько секунд скелет, обряженный в парчу. Ткань почти истлела, но золотая нить осталась целой и оцарапала ей пальцы. Затем она нащупала что-то напоминавшее костяную пластину, украшенную резьбой. Сверху лежал талисман. Это был настоящий талисман Джаганнатхи: почувствовав приближение богини, он принялся предлагать ей власть над миром и все нездешние сокровища. Однако Каэ оставалась абсолютно спокойной – она уже один раз преодолела это искушение и теперь, словно ребенок, отболевший когда-то корью, не воспринимала его вопли всерьез. Она зажала золотое украшение в кулаке и двинулась назад.
Обратный путь дался с большим трудом, а позвать на помощь она не могла никого: ни фенешанги, ни боги не выносили присутствия талисмана. Уничтожить же его не хватало места – мечу было негде размахнуться. Подаренные мумией доспехи оказались на удивление легкими, однако сам узел получился громоздким, и она, пыхтя, волокла его узкими проходами, чувствуя, как осыпаются за шиворот земля, каменная крошка и пыль. Поэтому, когда Каэ вылезла наконец на поверхность, жмурясь от ослепительного солнца, ударившего в глаза, голос Барнабы возгласил:
– Жуть какая!
– Сам ты жуть, – обиделась Каэ.
Она с грохотом свалила доспехи со спины, затем примостила на плоском камне непрерывно вопящий талисман, чтобы удобнее было рубить. Дальше все было очень просто – не в первый раз Такахай, свистя, разрезал мягкое золото, уничтожая могущественные силы, заключенные в нем.

Пришлось остановиться на отдых у самых развалин. Несмотря на то что Барнаба исполнил обещанное и для всего прочего мира Каэтана отсутствовала под землей не более пяти минут, устала она основательно. Га-Мавет подозревал и то, что уничтожение каждого талисмана отнимает у нее массу сил – иначе невозможно объяснить, почему эти страшные предметы погибают без каких бы то ни было последствий. Ведь энергии, высвобождаемой из каждого украшения, хватило бы с лихвой на то, чтобы одолеть целую армию.
Бледная и измученная, Каэ провалилась в сон в тени огромного дуба. Четверо фенешангов устроились рядом, охраняя ее. Барнабе запретили упражняться в пении, он обиделся и лежал на спине, рассматривая облака. Вид у него был хмурый: видимо, Время испытывало смешанные чувства, ощущая себя вочеловеченным.
Ниппи же – напротив – был разговорчив и бодр. Поэтому он взял на себя труд описать остальным ход событий. С некоторыми поправками на его безудержную фантазию и привычку прихвастнуть рассказывал он увлекательно и подробно, поэтому слушатели у него нашлись и в этот раз.
– Вот чего я не понимаю, – заметил внезапно Арескои. – Откуда этот талисман свалился на наши головы? Мы с братьями сотни раз бывали возле этих развалин, здесь проходит дорога, и множество людей пользуются ей не одну сотню лет. В руинах не раз бывали кладоискатели: им лучше других известно, какие сокровища хранятся иногда в старых, заброшенных городах и храмах. Отчего же талисман Джаганнатхи объявился только сейчас?
– Это очень просто, – пояснил Ниппи. – Время им пришло. Вот посмотри на меня, бессмертный: я – разумен?
– Не стал бы утверждать, – улыбнулся Арескои лукаво.
– Умнее некоторых! – вспыхнул перстень.
– Не спорю, не спорю, – примирительно молвил рыжий бог.
– Тогда продолжаю. Талисманы Джаганнатхи обладают собственной волей и разумом. Вот почему только очень сильные люди или могущественные боги могут обладать ими – остальных они просто уничтожат. Тех же, кто совладает с ними, сведут с ума. Это с нашей точки зрения. А с их собственной – исправят кое-что в понравившемся им разуме, чтобы хранитель и носитель талисмана всегда исполнял волю их повелителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173