– Кто здесь? – спросила спокойно, неуловимым движением обнажая верные клинки.
– Я хранитель талисмана, – прогудел будто бы из-под земли голос, от которого земля под ногами заходила ходуном. – Зачем вы явились сюда, несчастные?
– Ты хоть понимаешь, с кем говоришь?! – тут же вспылил Солнцеликий.
– А мне все равно, бессмертный, – прогудел голос. – Я узнал тебя, Бог Солнца, но это ничего не меняет.
– Ты?!
– Я, могущественный Аэ Кэбоалан, я...
Задавать лишние вопросы в такую минуту смерти подобно; пререкаться запрещено категорически; мысль должна работать четко и быстро – но какие мысли могли возникнуть в голове, если она понятия не имела, с каким из своих знакомцев повстречался здесь Солнечный бог. И Каэ, кляня себя за идиотское поведение, спросила:
– Кто здесь?
Как она и ожидала, ответил ей сам Кэбоалан:
– Один из бессмертных, которого я, как мне казалось, давно уже уничтожил. Но вот он – измененный, но существующий.
Похоже, Солнцеликий не очень-то и пытался быть кратким.
– Как с ним справиться?
– Кто его знает, – пожал плечами Кэбоалан. – Я-то был уверен вплоть до этого момента, что уже справился.
– Он невнятно рассуждает и плохо объясняет ситуацию, – неожиданно вмешался голос. От его раскатов с ледяных стен колодца откалывались и падали вниз увесистые глыбы, а иногда сыпался подмерзший снег. Правда, ни то ни другое не могло причинить вреда двум бессмертным, окруженным золотым сиянием, – и лед, и снег испарялись без следа, не долетев до них на высоту двух-трех длин копья.
– Некогда вы пришли в этот мир, не имея на него никаких прав, – просто вторглись и захватили, пользуясь тем, как слабы были мы все, истинные хозяева, после Первой войны с Мелькартом, – бесстрастно молвил голос. Однако Каэ моментально распознала за кажущимся равнодушием и скорбь, и не угасшую за тысячелетия неприязнь, и гнев побежденного. – Не я один восстал против вашего правления, когда пришло время, но вы были уже недосягаемо велики и могущественны; нас постигло еще одно поражение. После него вы простили многих и многих, а вот меня – нет. Солнцеликий преследовал меня по всему Арнемвенду, пока не загнал сюда – в эти бесконечные льды и снега. Здесь и состоялось наше последнее сражение. Здесь я пал бездыханным, и славный Кэбоалан приказал вечной мерзлоте поглотить мою телесную оболочку, тогда как дух уже витал в пространстве развоплощенным. Я до сих пор помню свое тело, пронзенное вот этим самым копьем. И помню упирающиеся в белое небо золотые лучи Короны Солнца – ненавистные по сей день лучи.
– Он не кажется мне таким бесстрастным, как в начале разговора, – обратилась Каэ к Солнечному богу. – И по-моему, ему совсем не все равно, кто сюда пришел – мы или другие.
– Он меня слишком ненавидит, – спокойно согласился Кэбоалан. – Как же он выжил тогда – вот чего я не могу понять.
– А за что ты на него ополчился?
– Это божество всепожирающего пламени; он не дает ни тепла, ни света, ни радости – только смерть и разрушения. Я не держал на него зла, однако в те времена, когда мы пришли на Арнемвенд, он был слишком опасен; я не хотел убивать его вначале, но он так отчаянно сопротивлялся, что сражение было неминуемо. Везде, где ни шел наш бой, все живое было обречено; вот почему я и загнал его сюда, во льды. Правда, теперь мне кажется, что все обстояло чуть-чуть иначе.
– В таких делах «чуть-чуть» очень много значит, – буркнула Каэ. – Он прав, невидимый?
– Догадался наконец. – В голосе послышалась насмешка. – Ты воюешь с Мелькартом, девочка. Я тоже когда-то был его противником; я не доброе божество, но Мелькарт казался мне чуждым и страшным. Однако этот солнечный красавец не оставил мне иного выхода: я умирал, и талисман Джаганнатхи позвал меня незадолго до того, как должен был наступить мой конец. Мне не из чего было выбирать, и я последовал его совету – принял свой последний бой здесь, почти на этом самом месте. Узнаешь, Кэбоалан?
– Интересно, чем оно отличается от остальной равнины? Конечно не узнаю.
– Потому что это не ты здесь погиб. Ты убил меня, и я умер. Знаешь ли ты, маленькая богиня, как это страшно – умирать во льдах? Солнцеликий покинул меня здесь, предоставив ветру оплакать меня, но даже ветер не захотел этого сделать. И тогда я согласился на предложение повелителя Мелькарта и принял живительную силу талисмана Джаганнатхи. Правда, до поры я был обречен охранять его – ведь я был развоплощен. Но теперь власть талисманов во много крат увеличилась, и я смогу поквитаться с тобой, Солнцеликий! Выходи из своего круга – все равно он недолго сумеет охранить тебя от моей ненависти и мести.
– Сплошная патетика, – сказала Каэ, обращаясь к бессмертному. – А по сути, есть всего лишь две проблемы: если талисман на нем, то у тебя нет шансов против этого чудовища; если талисман спрятан где-то рядом, то нужно его немедленно отыскать, а чудовище я могу оставить на тебя. Как решать?
– Решать, решать, – забубнил Ниппи себе под нос. – Вы меня совершенно не считаете за человека. Нет чтобы спросить нежно: «Ниппи, умница, где талисман?» Я бы и ответил, что прямо над этой тенью – невидимый, но не беда, отыщем. А так ничего вам не скажу...
– Спасибо, умница, – мягко сказала Каэ. – Скажи, дорогой, как звали этого бога?
– Когда-то его звали Имр, – ответил Кэбоалан. – Ты же не собираешься...
Договорить он не успел, потому что Каэтана не только собиралась, но и сделала широкий шаг, покинув пределы сверкающего золотого круга. Такахай и Тайяскарон звенели в морозном воздухе и огненными сполохами рассекали его.
– Спасибо, – прогрохотал голос. – Ему будет больнее смотреть, как умираешь ты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173