Сражение длилось с переменным успехом весь вечер и часть ночи. В нем принимали участие все жители Гирры – и старики, и женщины, и дети. Сбрасывали на головы противнику камни и лили расплавленную смолу, метали копья и стреляли из луков. Наконец хаанухи отступили, оставив под стенами множество убитых и раненых. Зу-Кахам уже надеялся на то, что удастся продержаться до прибытия подкрепления, а значит, и на победу, но тут прибыл с севера посланец с горестным известием: разразилась страшная, невероятная для этой поры непогода и вспомогательный отряд задерживается в пути. Вышедшая из берегов горная речушка преградила ему путь. На помощь рассчитывать не приходится.
А на рассвете предатель открыл городские ворота. Бои велись теперь в самой крепости, тхаухуды отчаянно сражались за каждый дом, каждую улочку. Баррикадировали узкие проходы телегами и домашней утварью, разводили костры. С крыш на головы хаанухам сбрасывали черепицу, глиняные горшки – иногда даже с цветущими кустами, медные и бронзовые котлы. Все чаще воины сталкивались в рукопашной схватке, все больше трупов громоздилось на затянутых дымом улицах Гирры. Город горел, подожженный захватчиками с трех сторон.
Зу-Кахам и Дагмар встретились в поединке на дворцовой площади. Как ни странно, но она была почти пуста. Свинцовое серое небо тяжело нависало над дворцом фаррских аит, пахло гарью. Сильный ветер трепал плащи и волосы. Где-то вдалеке кипело сражение, и эхо доносило звон оружия и крики раненых. Израненный наместник едва стоял на ногах, он с ужасом рассматривал своего противника – широкоплечего, краснолицего, с острыми, прижатыми к щетинистой голове ушами.
Дагмар беззвучно рассмеялся, обнажив клыки в волчьем оскале, ударился оземь. И Зу-Кахам оказался лицом к лицу со своей смертью – огромным, серым урахагом, на шее которого висело украшение из зеленого золота. Матерый волк прыгнул вперед, и принц, сделав отчаянный выпад, вонзил меч прямо ему в грудь. Но волк, казалось, не обратил на страшную рану никакого внимания и разорвал своему противнику горло.
Говорят, что Зло вполне способно победить и утвердиться в любом мире. Наверное, это так. Но человеческие души таят в себе такие неожиданности, такие тайны, что ни одно Зло в мире не способно завладеть ими целиком и полностью.
Когда защитников Гирры оставалось так мало, что хаанухи уже считали свою победу полной и безусловной, их корабли внезапно атаковал другой флот. Он состоял из больших, прекрасно оснащенных, быстроходных и маневренных судов, а его моряки превосходили своих соотечественников буквально во всем – ибо это были лучшие моряки Хадрамаута. И они отнюдь не состояли на государственной службе.
Наступила ночь. Небо по-прежнему оставалось пасмурным, ни звезд, ни луны не было видно за тучами. Однако горящий город и горящие корабли захватчиков прекрасно освещали место сражения. Даже талисман Джаганнатхи не помог новому шаммемму Хадрамаута – слишком уж быстро и неожиданно все произошло. На его кораблях оставалось немного людей, и они были в мгновение ока уничтожены превосходящим противником. Затем корабли неизвестной эскадры подошли поближе к берегу, и с них посыпались в воду и в лодки свистящие и улюлюкающие, пестро и броско одетые мужчины, вооруженные до зубов. Часа через полтора отчаянной резни все хаанухи, находившиеся на берегу, были истреблены, а их корабли – сожжены или потоплены. Эта неожиданная помощь подоспела как раз вовремя. Опешившему шаммемму не оставалось ничего другого, как воспользоваться своим талисманом и покинуть пылающую Гирру, в которой немногочисленные защитники горячо приветствовали удивительных союзников.
Знаменитое на весь Арнемвенд Братство Контрабандистов, возглавляемое господином Цоцихой, не пожелало оставаться в стороне.

Наступил день, когда стало ясно, что решающий момент наступил. Танну-ула соединились с восставшей из праха армией Эр-Соготоха и вплотную подошли к хребту Онодонги. Авангард и арьергард человечьих войск составили бесконечные колонны монстров, вызванных силой талисманов из запредельности, а также нечисть, явившаяся, казалось, изо всех уголков Арнемвенда. Ареной боевых действий стал Джералан. Именно здесь столкнулись отряды, пришедшие из Сарагана и Курмы, полки, присланные из Аллаэллы и Мерроэ, и тагарская конница с огромной армией под командованием Самаэля. Даже Эр-Соготох не делал никаких попыток утвердить свое первенство, признав окончательно и бесповоротно главенство грозного сына Мелькарта.
Урмай-гохон очень изменился за это короткое время. Так, как прежде он ощущал свою телесную мощь, так теперь чувствовал и нечеловеческое могущество Тьмы, ворочающейся в нем. Он свысока смотрел на великих магов, на хранителей и носителей жалких крох той силы, которой обладал сам. Даже Шуллат Огненный казался ему беспомощным младенцем, и это отнюдь не было самомнением. Вряд ли нашелся бы на Арнемвенде сейчас противник, способный противостоять Самаэлю.
Молчаливого не очень беспокоили результаты отдельных битв, он весь, как уррох перед прыжком, был нацелен на единственный значимый момент – урочный час, когда двенадцать собравшихся вместе хранителей вызовут из иного пространства своего господина Мелькарта. Этот миг был неотвратим, а все остальное только прилагалось к нему. Неважно, сумеют ли танну-ула дойти до ущелья Онодонги, смогут ли лурды преодолеть неприступные горы и обрушиться на сангасоев сверху, со снежных вершин. Главное – успеть на Шангайскую равнину.
Защитникам Онодонги приходилось все тяжелее и тяжелее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173