Седой скакун Арескои (Каэ так никогда и не научилась различать, какой из двух коней-близнецов когда-то принадлежал Бордонкаю) легко последовал за ним.
Подъем занял немного времени. Кони остановились на самом краю бездонной пропасти, и в какое-то мгновение Каэтана подумала, что сейчас Змеебог пришпорит своего скакуна и заставит его перенестись через провал. Но Джоу Лахатал решил иначе.
Подъемный мост заскрипел, опускаясь на ржавых цепях, и Кахатанна только сейчас обратила внимание на отсутствие в отряде Бога Смерти. Пока она оглядывалась, ища его за спиной, он, улыбающийся радушной улыбкой гостеприимного хозяина, шел им навстречу по мосту.
– Вот и все трудности, – шутливо поклонился желтоглазый.
– Хорошо иметь дело с богами, – отметила Каэ.
Она и в самом деле так думала, но спутники рассмеялись, словно услышали тонкую шутку, и так, смеясь, и вступили во двор Змеиного замка, в подземельях которого ждала их выпестованная старым магом мантикора.
... Змей Могашшин был уверен в непобедимости своего творения. Он не счел нужным спасаться бегством, напротив – поднялся в смотровую комнатку донжона, чтобы лучше видеть происходящее. Голодная мантикора бесновалась в своем укрытии. Надо бы ее выпустить, думал старик, но для этого пришлось бы разрушать часть горы, подвергая замковые строения ненужному риску. И он предпочел оставить все как есть. Змей Могашшин прожил на этом свете слишком много лет, чтобы не предусмотреть неблагоприятное развитие событий и не подготовиться к нему. В таком возрасте даже оптимисты становятся реалистами. Поэтому он заблаговременно подготовил все необходимое для вызова духов-хранителей Змеиной горы. Сам Могашшин не любил иметь с ними дела, если его не вынуждала к тому крайняя необходимость. Духи были невероятно глупы, жестоки и не разбирали, враг перед ними или союзник: в любую минуту можно было ожидать, что они нападут на призвавшего их, поэтому общение с ними отнимало слишком много сил.
Впрочем, старый чародей искренне надеялся, что помощь духов ему не понадобится.
Единственное, что шло не по плану и неприятно поразило мага, – это то, что трое бессмертных и четверо фенешангов, о которых ему доводилось только читать в старинных книгах, все же явились сюда вместе с Богиней Истины. Это было своего рода ударом, но не настолько сильным, чтобы всерьез к нему относиться. Мантикора с легкостью справится с девчонкой, а остальные погибнут наверняка – талисман Джаганнатхи никогда не подводит своего владельца.
В доспехах Каэ чувствовала себя хоть и слегка непривычно, но очень уютно. Фенешанги ли знали толк в кузнечном мастерстве, или это лунный свет производил такой эффект, однако латы воспринимались телом точно так же, как ткань рубахи. Они не стесняли движений и приятно касались кожи. Накануне Каэ внимательно осмотрела диковинный подарок: дракон, изображенный на панцире и наручах, был ей неизвестен.
Если бы Аджахак был здесь, то он бы рассказал, что это точный портрет его отца – великого и легендарного Ажи-Дахака, уничтожившего в незапамятные времена многих чудовищ, и в их числе – прамантикору Алмаках.
Джоу Лахатал проводил ее темным тоннелем до самого подземелья.
– Возвращайся, – сказала Каэ, когда услышала невдалеке грозное ворчание. – Не стоит тебе здесь находиться. Тем более наверняка старик припас и для вас какую-нибудь гадость. Так что будьте готовы ко всему.
Змеебог обнял ее и, резко повернувшись, исчез в каменной стене – в отличие от Каэ, перемещение в пространстве его не смущало. Несколько секунд она стояла, собираясь с духом. Затем вытянула из ножен Такахай с Тайяскароном и двинулась легкими шагами по направлению к пещере.
Мантикора, уже учуяв ее приближение, бесновалась так, что камни начали сыпаться со свода.
– Ах ты, дрянь, – сказала Каэ с чувством, вылезая из подземелья.
Несмотря на все рассказы бессмертных, несмотря на то, что она не любила преуменьшать опасность, дабы не дать врагу застигнуть себя врасплох, Интагейя Сангасойя все же немного растерялась. Змей Могашшин вполне мог гордиться: мантикору он вырастил знатную.
И дело было даже не в ее исполинских размерах, хотя это само по себе ничего хорошего не сулило; самым отвратительным показалось Каэтане женское лицо в обрамлении спутанных косм.
Что-то хрустнуло под сапогом, и, бросив на землю быстрый взгляд, Каэ убедилась в том, что это были человеческие кости: судя по размерам – детские. Раздробленные чудовищными клыками.
Кажется, в этот момент страх перед мантикорой и растерянность исчезли, уступив место боевому азарту. Интагейя Сангасойя внезапно ощутила себя драконом: огромным, клыкастым, расправляющим могучие крылья, уставшие от бездействия. И она прыгнула вперед, словно воспарила над притихшей землей.
Возможно, именно доспехи Ур-Шанаби дали ей эту иллюзию, возможно, это вовсе не было иллюзией – просто никого не оказалось рядом, чтобы сказать ей, стала ли она на самом деле исполинским крылатым ящером.
Во всяком случае, тварь в ужасе шарахнулась от нее – или от ее доспехов. Каэ не стала мучить себя сомнениями...
А потом все покатилось с бешеной скоростью: мантикора не стала дожидаться первого удара со стороны пришелицы, она сама рванулась навстречу, покрыв сразу огромное пространство.
Выпустив когти, страшилище попыталось схватить Каэ, и она едва уклонилась от замаха огромной лапы, уклонившись же, рванулась, но тут мимо ее лица что-то просвистело, и острый шип с размаху ударил в панцирь Ур-Шанаби. Все тело Каэтаны сотряслось от этого толчка. Однако она даже не упала, только слегка покачнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173