Нашу группу по-прежнему вел Данель. У него был такой шаг, что те, у
кого ноги были более короткими - а такие были у нас всех - были вынуждены
время от времени подзывать его или просить остановиться, чтобы мы могли
передохнуть. Мы вряд ли могли перейти на рысь, если все время вынуждены
были продираться через липкую растительность.
У меня было подозрение, что Данель намеренно выставлял свою
выносливость, чтобы утереть нам нос нашей непригодностью. Короче говоря,
он хвастался.
Данель был странной личностью. Так как он принадлежал к другой расе,
то ничего особенного в том, что я находил его странным, не было, но он был
странным и в сравнении со своими братом и сестрой. То, что он был
совершенно замкнут от нас, казалось, имело особое значение. Но только этим
нельзя было объяснить, что он не говорил по-английски. Он никогда не
говорил ни слова и Линде, хотя она очень хорошо понимала его язык.
Так же мало он обращал внимания и на Майкла с Мерседой, которые тоже
могли бы переводить. На переведенные ему мои или Эвины вопросы он всегда
отвечал коротко и связно. У него же просто не было желания узнать что-либо
о нас. И при этом он был нашим проводником, а его брат и сестра относились
к нашему обществу. Вся его поза показывала немую враждебность и пассивный
протест. Но Линда, очевидно, полагалась на то, что он был способным и
ответственным проводником. Я пришел к заключению, что он как-то по-своему
пытался выразить презрение к человеческой расе.
Я не любил разговаривать с Линдой об анакаона, когда они находились в
пределах слышимости, а возможность проинформировать себя во время пути от
главной дороги я упустил. Лучшим источником информации, который был сейчас
в моем распоряжении, являлся, конечно, Майкл. Поэтому я отстал, чтобы
оказаться рядом с ним. Эва и Мерседа шли теперь прямо передо мной, а Линда
и Макс маршировали в некотором отдалении за длинноногим Данелем.
Майкл нес груза больше, чем Мерседа или Данель, и, казалось, осиливал
его без труда, но мне это разделение труда представлялось странным.
- Приличный груз вам приходится таскать весь день, - сказал я, чтобы
завязать разговор.
- Для меня это пустяк, - ответил он.
- Вы всегда так странствуете? - осведомился я. - Я имею в виду, когда
идете с Данелем на охоту.
- Да, - сказал Майкл. - Данель должен иметь возможность быстро
передвигаться.
- Значит, пауки очень опасны? - продолжал я пытать его.
- Вообще-то нет. И мы скорее ищем их, чем избегаем.
- А зачем вы охотитесь на пауков? Какая от них польза?
- От них никакой пользы, собственно, нет, - признался Майкл. - Мы
могли бы использовать их для изготовления деталей одежды и некоторых
других вещей, а также можно есть мясо. Но все, что мы получаем от пауков,
нам могут дать люди "Зодиака".
- И вы с большим удовольствием используете вещи "Зодиака", чем свои
собственные?
- Они лучше, - твердо сказал Майкл.
- Но Данель охотится на пауков, - продолжал я. - Он носит эту
пластину на груди, которая изготовлена, видимо, из паучьего панциря или
скорлупы, или как там это называется.
- Данелю нравится охотиться на пауков, - объяснил Майкл.
- А люди "Зодиака" ему не нравятся?
- Может быть.
Это был дипломатический ответ.
- И вам доставляет удовольствие охотиться с ним? - дружелюбно
продолжал я. - И носить большую часть багажа? Ведь у вас даже нет оружия,
которым вы могли бы защищаться.
- Данелю нужен товарищ по охоте, - сказал Майкл таким тоном, будто
этого объяснения было достаточно.
- Ну, для меня этого было бы мало, - сухо констатировал я.
Собственно, это было совершенно излишнее замечание. Я оглядел его багаж и
прикинул, насколько он тяжелее моего. Майкл был сильным мужчиной. Мои силы
оставили меня еще до того времени, когда я пребывал на могиле Лапторна, и
даже с помощью ветра я уже не был способен к большим нагрузкам. Мне стало
ясно, что мои глаза только потому как будто привязаны к багажу Майкла, что
сам я его тащить не смог бы. Понемногу сказывается возраст. И два года на
той черной скале тоже подточили меня. Если бы я всеми средствами не
боролся против этого, то за семь лет как с классным пилотом со мной было
бы уже покончено. Я мог бы потом переменить мою профессию на инженера или
возобновить давно пренебрегаемую мной дружбу с твердой почвой. Два года,
которыми я обязан Чарлоту, могли быть последними из моих лучших лет, и эти
рассуждения не делали их приятными и не заставляли сейчас меня идти
быстрее. Могила Лапторна была для меня началом конца.
Но я хотел поговорить с Майклом не об этом и потому прогнал эти
мысли. Я немного потрещал о лесе, но когда я попытался втянуть его в
разговор, он тут же начал расспрашивать меня о себе самом. Он
интересовался мною. Я поделился с ним несколькими событиями моего
жизненного пути, и, наконец, он достаточно проникся доверием, чтобы мне
удалось затронуть тему, которая показалась бы щекотливой, направь я
разговор на нее сразу.
- Вы же устраивали вчера вечером представление? - спросил я.
- Представление?
- Прошу прощения. Я имел в виду беседу, что мы вели в вашем доме.
Ведь все это было искусственным, правда? - Это было совсем не дружеское
утверждение, но я исходил из того, что любовь к правде в списке
добродетелей анакаона играет намного большую роль, чем у нас.
- Почему вы так считаете? - осведомился Майкл. Я бросил взгляд
вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50