Немного времени спустя мы уже
оставили заметное расстояние между нами и этими заразами. Муравьи были не
слишком быстрыми. Шум замирал вдали.
Неудивительно, что мы заблудились. Мы _в_с_е_ заблудились. Теперь это
уже не было ошибкой нашего предприятия, это было началом трагедии. Люди
"Зодиака" отмахнулись от нас. Они упорствовали в том, что все очень
просто, все под контролем, нет вообще никакой опасности и ничего случиться
не может.
Если я смогу пережить это приключение, чтобы суметь сказать Чарлоту,
Максу или еще кому-нибудь: "Я же тебе говорил", - то мне повезло. Нас не
может спасти ничто, кроме основательной порции везения. Мне было совсем
дурно, так как везение - это то, о чем я всегда думал, что мне не следует
на это полагаться.
Я не верил в везение.
Мы долго брели, спотыкаясь. Корни деревьев, казалось, были
расположены с отчетливым намерением заставить нас падать при всякой
возможности.
Всякий раз, когда мы падали, нас охватывал страх - так как мы теряли
время, так как у нас сбивалось дыхание и так как наши суставы и мышцы
грозили отказаться нам служить.
Я не знаю, как долго мы плутали после того, как слишком устали, чтобы
бежать. Должно быть, часы. Мы не могли ничего выиграть, если
останавливались и раздумывали. У меня еще было достаточно адреналина в
крови, а Мерседа казалась загипнотизированной, одержимая такой же
решимостью, которая увела от нас в джунгли Данеля.
Мы уже больше не слышали производимый магнами-странниками шум, но это
не меняло нашу ситуацию. Мы бежали не от магн-странников, мы бежали от
страха и потому, что не могли остановиться. Всегда бежишь от страха и не
можешь прекратить, пока еще есть что-то, чему не хочешь посмотреть в лицо,
будь это магны-странники или мысль о том, что бежишь от этого. Бегство
рождает новое бегство, и ты несешься, пока не свалишься.
У меня заболело сердце, сводило мышцы на ногах, но мне как-то
удавалось держаться на ногах и держать Мерседу. Ее страх был не больше,
чем мой, и она определенно не в лучшей, чем я, форме. Это болезнь помимо
ее воли увлекала ее все дальше. Я знал, что если Мерседа упадет, то будет
лежать, долго лежать - как Данель. Я все время ждал, что это произойдет
или она убежит без меня.
Мне помогал ветер, но он не мог устранить боль. Моя грудь
разрывалась, а ноги горели, как в огне. И все же я шагал вровень с
Мерседой. Почва шла на подъем, и растительность становилась все выше и
гуще.
Конец этому пришел, когда мы упали в разрыв почвы. Сначала
заскользили в него ногами, а потом по шею завязли в грибной трухе. Она
держала нас в прямом положении, так как была настолько плотной, что не
давала нам упасть.
Я выпустил руку Мерседы.
Примерно через час, когда стемнело, я попытался освободиться и
вытащить Мерседу. Вместо того, чтобы расчистить кусок земли, что мне,
видимо, не удалось бы, я вполз на большой корень и медленно вытянул нас
обоих то того места, где этот корень вырастал из ствола дерева. Теперь мы
находились в приятном полуметре над растительностью, и корень был
достаточно широк, чтобы мы смогли растянуться на нем во всю длину без
всякого риска свалиться при неосторожном движении. Я уложил Мерседу, а сам
предпочел прислониться, сидя, спиной к гигантскому стволу.
Наступила тьма. У меня в связке был карманный фонарь, но я не стал
утруждать себя поисками. Я был удовлетворен ожиданием.
Утра или чудовищ. Что случится раньше.

13
Гонку выиграло утро. Мы не слышали ни малейшего шороха или треска,
грозивших приближением магн-странников. За все время, что я был на Чао
Фрии, я никогда не видел ни одной их этих предположительно отвратительных
тварей, но факт, что они существовали, тем не менее, играл значительную
роль в драме, происходившей на этой планете. Я редко боялся так много, так
как редко бывал таким совершенно беспомощным. То, что можно увидеть, не
так страшно, как то, что подстерегает за пределами поля зрения и может
напасть в любое мгновение. Что-то реальное не ужасно. Наше воображение -
вот чего мы боимся.
Когда наступило утро, мне показалось, что Мерседа действительно очень
больна. Ее вид не очень изменился, если не считать, что нежно-золотистый
цвет кожи превратился в сердитый красный. Она не страдала ни от
температуры, ни - насколько я мог установить - от жажды. Дыхание было
затруднено, и она была без сознания. В своем тяжелом сне она чуть
пошевеливалась, но я без труда смог удержать ее в нашем укрытии над морем
грибной трухи. Иногда она что-то жалобно говорила, но я не мог ее понять.
Видимо, это было обрывки слов ее родного языка.
Мне ничего не оставалось делать, кроме как сидеть и ждать, пока она
не проснется сама. Нести ее я не мог. Она была одного со мной роста и
почти столько же весила. А будить ее и заставлять идти дальше я тоже не
хотел.
У нас было немного продуктов и воды в багаже, который я взял с собой
в напрасной попытке найти Данеля. Но больше одного-двух дней нам на этом
не продержаться. Может быть, Мерседа сможет жить продуктами джунглей -
если она в них разбирается - но в моем случае это было бы трудно.
Случайный выбор питания опасен. Конечно, люди Чао Фрии могли переносить
часть ее растений, но это делало случайный выбор только опаснее. Если одно
является подходящим, то другое определенно ядовито.
- Ты прожил два года на могиле Лапторна, напомнил мне ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50