Все башни вдруг запульсировали. Они
расширялись, превращаясь в подобие бочек, вытягивались, снова расширялись.
И, как бы под действием их пульсации, стала накаляться звезда. И до этого
она была огромной светимости - в тысячи раз ярче Солнца, - сейчас
светимость ее увеличивалась в миллионы раз, звезда распухала, летела к
своим планетам; из ореха, какой предстала, превратилась в тарелку, летела
дальше... Рой усилил защитное поле - так нестерпимо ярок стал
мертвенно-синий пожар, запылавший на экране.
Вдруг вся картина разительно переменилась. Звезда и планета пропали.
Взамен на экране снова заплясали черные пики, складывающиеся в прежнюю
формулу: дважды два - четыре. Генрих взволнованно прошептал, что теперь-то
начинается настоящая передача, все остальное было своеобразной визитной
карточкой, простым уведомлением далеких корреспондентов, что в недрах
одного из звездных скоплений существует высокоразвитая цивилизация и что
она выглядит так-то, а ведет себя так-то. Рой пробормотал, что осмысленной
передачи пока нет, картинки на экране скорей напоминают хаотическое
переплетение случайно возникающих геометрических фигурок.
Но уже через минуту он признал, что какой-то смысл в пляшущих на
экране фигурках все же есть. Среди них возникали отчетливые треугольники и
эллипсы, ломаные линии; быстро проносились светящиеся шары, весь экран
внезапно заполнило что-то мутное, очень похожее на гигантскую каракатицу.
Генрих воскликнул, что мутное пятно напоминает обыкновенную клетку. Рой
хотел возразить, но не успел - мутное пятно стерлось; на экране
пульсировало новообразование, подобное обыкновенному и очень простому
кристаллу, но едва братья согласились, что оно - кристалл, как из него
посыпались лучи, кристалл взрывался, пропадал в черном дыму, прорезанном
искрами; он стал теперь эпицентром взрыва, расширявшегося на все стороны,
рвавшегося с экрана в зал.
Передача эта оборвалась так же внезапно, как началась. Экран
потускнел. Бесстрастный электрический голос дешифратора доложил, что
расшифрована одна миллиардная секунды светового потока, прошедшего
обработку в аппаратах. Следующий интервал, примерно в две секунды,
настолько сложен, что никакой расшифровке пока не поддается, а завершается
он теми же позывными: дважды два - четыре, дважды два - четыре.
Рой выключил экран и с удивлением посмотрел на брата.
- Знаешь, что напоминает показанная нам чертовщина? Видения, томившие
тебя во время болезни!
Генрих с сомнением взглянул на белый экран.
- Я своих видений не помню.
- Зато в мою память они врезались. Я говорю, конечно, не о том
видении, когда ты вдруг объявил себя выдающимся математиком, а о
бессмысленных образах, проносившихся в твоем мозгу.
- Любой сумбур на экране или в мозгу кажется нам одинаковым. Лишь
специалист по антилогикам Гаррисон смог бы классифицировать разные роды
сумбура, но Гаррисон мертв. Включай экран, Рой.
Рой медлил. Он вспомнил восклицание Андрея: "Какой ужас!" Не к
следующей ли стадии расшифровки относился его крик? Если это так, то
картины, которые им предстоит увидеть, несут в себе опасность. Недаром
Андрей сразу закричал: "Помогите же!"
- Не они! - нетерпеливо бросил Генрих.
- Ты уверен?
- Уверен. Андрей кричал не о себе. Он, конечно, узрел в своем приборе
что-то страшное, почему и выкрикнул: "Какой ужас!" Но призыв "Помогите!"
был непроизвольным, так люди кричат, когда с кем-то совершается беда, а
они не могут помочь. Андрей не бежал от аппарата, а всем лицом прильнул к
нему, потому крик и прозвучал так глухо. Не беспокойся, мы будем
осторожней Андрея. Включай, включай!

4

И сразу же на экране вспыхнула картина катастрофы, разразившейся
где-то в недрах шарового скопления.
Звезда - шарик величиной с орех - расширялась, накаливаясь до
нестерпимости. И на этот раз было что-то зловещее в ее разбухании. В нем
отсутствовала мера, это уже была не гармоничная пульсация - работа
космической передающей станции, - а нечто стихийное. Звезда вышла из
повиновения. Она мчалась на свои планеты, чтоб превратить их в облачко
плазмы. Движение больше не возвещало, что некая цивилизация делится с
другими богатством знаний: это был пейзаж гибели.
На экране опять появилась планета-здание - ярко запылавшая,
безжалостно разрушаемая. Из недр сжигаемой планеты огненными фонтанами
выбрасывались наружу еще недавно величаво струившиеся кентавряне. Погибая,
они стремились к своим транспортным шарам, кое-кому удавалось влиться
туда, полностью или частью, шары взлетали, отдалялись от планеты, но и в
отдалении гибли - жадное пламя превращало их в факел, несущийся в темной
пустоте; затем факел гас - лишь тусклое плазменное облачко продолжало
мчаться в космосе. А на поверхность выбрасывались все новые кентавряне; их
было много больше, чем шаров, ни один не дотекал до корабля. А еще через
какое-то время - для зрелища на экране это был интервал лишь в несколько
секунд - уже ни один не появлялся, только облачка пара вырывались из
глубин то здесь, то там - плотные, разноцветные, быстро рассеивающиеся...
И люди, остолбенело впившиеся глазами в страшную картину, понимали, что
каждое облачко, взвившееся вверх, - еще один погибший в недрах житель.
- Какой ужас! - потрясенно пробормотал Генрих.
И, словно отвечая ему, космическое здание исчезло с экрана и опять
возникла планета с башнями-рогами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46