- В первые дни
было три процента. Электронный медик определяет поворот на выздоровление.
- Глаза, - задумчиво сказал Рой. - Те дикие глаза... я говорю о
видениях его бреда...
- Не только глаза. Вы ведь знаете, друг Рой, автоматические врачи на
планетах не так совершенны, как медицинские механизмы на Земле. Боюсь, мы
зафиксировали лишь часть болезненных картин, проносившихся в мозгу вашего
брата.
- И, вероятно, еще проносятся.
- Да, но, к сожалению, мы их не узнаем.
- Все узнаем. Я привез аппаратуру, позволяющую перевести в открытую
запись даже самые слабые мысли и видения.
- Я очень рад! - с облегчением сказал Винклер. Он старался показать,
что жаждет самого тщательного расследования.
Рой невольно поморщился. Люди остаются людьми, в какую служебную
форму ни обряжаются, но имеются все же проблемы куда важнее чьей-то личной
ответственности. Винклер уловил настроение Роя и быстро взял себя в руки:
теперь он показывал выражением лица и спокойно-сдержанным голосом, что
готов помогать комиссии с Земли, даже если выводы обратятся против него.
Иного отношения Рой, впрочем, и не ждал.
Рой поднялся. Движение на космических трассах было остановлено.
Каждая минута, потраченная не на исследование, была потерянной. К тому же
он ничем не мог помочь Генриху. Но Рою пришлось сделать усилие, чтоб
оторвать глаза от брата. Винклер сказал с сочувствием:
- В смысле лечения на нашего электронного врача можно положиться.
- Да, конечно. Тем более, что ничего другого нам не остается.
Пойдемте, друг Винклер. - Рой все же не сумел заставить себя назвать
начальника звездопорта по имени, как принято у работников космослужбы.
- На место катастрофы или посмотрите еще раз записи бреда?
- Начнем с записей, пока выгружают аппаратуру.

3

Мозг Генриха работал толчками, в нем изредка вспыхивали сумбурные
видения - без системы, расплывчатые, нечто без начала и конца: летела
птица, таких не было ни на Земле, ни на планетах; кружились туманные
облачка, временами все пропадало в тумане; кто-то, возможно пилот,
пробежал по салону корабля; в темных окнах посверкивали звезды, быстро
уменьшалась Земля; она становилась из яркой крупной горошины светящейся
точкой, одной из многих точек неба; на диване лежал второй пассажир, тоже
с Земли, Василий Арчибальд Спенсер, астроботаник, он появлялся часто и все
в той же позе: руки закинуты за голову, глаза устремлены в потолок,
ординарнейшая внешность - средний рост, средний вес, невыразительное лицо,
тусклые глаза. Генрих не присматривался к Спенсеру, он просто бросал на
него равнодушные взгляды. И вдруг все менялось; какие бы образы ни
наполняли в эту секунду мозг Генриха - салон ли, звезды, пробегающий
пилот, второй пассажир, - все вдруг пропадало в огромных глазах,
пронзительно засиявших на экране. Глаза неслись с экрана в зал, они
полонили все клетки мозгового вещества Генриха, в его сумеречном сознании
уже ничего не было, кроме беспощадных глаз - четырехугольных, исполинских,
скорее прожекторов, чем ласковых человеческих приемников внешнего света; и
все-таки это были глаза, а не аппараты, память Генриха сохранила и
ресницы, и взметенные в подбровные расщелины веки, и окраску радужной
оболочки, и блеск роговицы, и зрачок. Нет, это были глаза, исступленно
засверкавшие на чьем-то сразу стершемся в тусклой серости лице, -
человеческие глаза...
Рой вздохнул. Всю неделю полета ему передавали с Марса такие же
картины.
- Не густо, - словно извиняясь, сказал Винклер.
- Возможно, наша аппаратура добавит, - пробормотал Рой.
В зал вошел один из операторов.
- Мозговые излучения больного введены в приборы, улавливаются и
основные волны, и обертоны, - сказал он.
- Продублируйте запись сюда, - попросил Рой.
Но на экране повторились те же картины, многие были даже слабее
прежних - больной мозг Генриха успокаивался, воспоминания теряли прежнюю
лихорадочную яркость. Только одна картина была новой: Спенсер вдруг стал
приподниматься на диване, лицо его исказилось, глаза выражали ужас - это
была, вероятно, та минута, когда корабль, потерявший управление, стал
рушиться на поверхность планеты и защитные поля Марса не сумели его
затормозить. Новая картина не имела продолжения, она не развивалась, а
прерывалась: Спенсер исчезал, пропадал салон и все, что в нем находилось;
в сгустившейся темноте появлялись все те же глаза, и опять ничего уже не
было в сознании Генриха, кроме них.
- Между прочим, в видениях Генриха не сохранилось облика планеты, -
сказал Винклер. - А ведь мы не только отчаянно генерировали тормозные
поля, но пытались всей мощностью космических маяков пробудить в пилотах
сознание приближающейся катастрофы... Пассажиры не могли не увидеть, куда
их несет.
- Вы хотите сказать, что внутри корабля разыгрались события, так
потрясшие людей, что никто не взглянул на несущуюся навстречу планету?
- Я не сказал - никто. Я говорю о вашем брате. Пилоты и Спенсер
мертвы, и мы никогда не узнаем, что они видели.
- Пойдем же все посмотрим, что совершалось внутри планетолета, когда
стали отказывать его штурманские автоматы, - предложил Рой, поднимаясь с
кресла.
У Винклера озадаченно взметнулись брови.
- Не понял, друг Рой. Наши стереокамеры зафиксировали все
обстоятельства аварии. Впрочем, если нужно повторить снимки обломков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46