Мы миновали Фрежю и выехали на Бриньольское шоссе. Наконец Бидон не выдержал:
— Ты, наверное, считаешь нас мерзавцами, Канут, но пойми, я стал жертвой Ранена. Ведь если разобраться, это миллионное дело организовал я. Согласен, я должен был с тобой поделиться. Но нас сильно треножила твоя репу-тация... Вот мы и подумали, что...
— Слушай, помолчи.
Он закрыл рот. Я тоже замолчал. Я молчал и думал о своем. Что ж, до поры до времени я их укротил, но мое превосходство было весьма шатким. С одним лишь пистолетом калибра 6,35 двух человек долго удержать не удастся. Рано или поздно нам придется остановиться на заправке или у ресторана...
Единственным выходом было прикончить их обоих и смыться на машине, увозя с собой драгоценную посылку...
Счетчик продолжал наматывать километры. Время шло незаметно. И их, и меня будто кружило в каком-то странном водовороте.
Окрестности мало-помалу становились безлюдными. Вскоре мы уже ехали среди невысоких холмов, покрытых выжженными кустарниками. От шоссе там и сям отходили узкие проселочные дороги, петлявшие среди земляничных полян и мастиковых деревьев.
— Тормози! — почти машинально сказал я. Эрминия затормозила, бросив взгляд в зеркало заднего вида. Но ни впереди, ни сзади на дороге не было ни одной машины. Шлейф поднятой нами белой пыли парил над землей, закручиваясь, как сигаретный дым.
— Вон туда, направо...
Нетрудно было понять, что это означает...
— Поворачивай направо, Эрминия! Она отрицательно помотала головой.
— Делай, что говорю, иначе вычищу вас прямо здесь...
— Что ты задумал? — спросил Бидон.
— Высажу вас подальше от шоссе, чтоб у меня голова не болела. Я вас, гадов, уже знаю: и тебя, и твою паршивку дочь. Вы же меня первые сдадите со всеми потрохами...
— Клянусь тебе...
— Ага, давай-давай, Бидон, клянись. Когда выходишь на тропу войны, надо понимать, чем это может кончиться. Хотели меня надуть — не получилось; теперь не обижайтесь.
Эрминия впервые за все время обернулась, и ее сине-зеленые глаза обволокли меня подкупающе ласковым взглядом.
— Но ты же не убьешь нас, правда?— спросила она.— Я ведь знаю, ты умный человек, Капут. Те несколько дней, которые мы провели вместе, открыли мне, что ты тоже по-своему чувствителен. Вспомни, как нам было хорошо вдвоем,,.
— Постыдилась бы отца, сукина дочь!- перебил я.— А ты вспоминала о нас двоих, когда выхватывала у меня из рук коробку?!
— Бедного папу так жестоко обманули...
— Вы с ним друг друга стоите! Сколько ты наблюдала за мной перед тем, как я увидел тебя в казино?
— Два дня...
— Рассчитала, что я туда приду, а, прошмандовка?
— Да, рассчитала. Одинокий скучающий мужчина всегда приходит в игорный зал.
— И знала, кто я такой?
— Нет, это мне стало ясно только на следующий день.
— А мошенничала для того, чтобы привлечь мое внимание?
— Да...
— А подмахивала в койке как бешеная — для того, чтоб меня удержать?
— Ну почему же? Не только... Я улыбнулся.
— Что ж, спасибо, ты подарила мне много приятных минут. Приятных минут и острых ощущений. Когда понимаешь, как скоротечна жизнь, это бесценный подарок. Как подумаешь, что большинство людишек проводит жизнь, протирая штаны в кабинете или на лавочке... Ладно, давай, поворачивай и не беспокойся о своем будущем. Я о нем сам позабочусь.
Движок Эрминия не выключала; она воткнула первую передачу и тронулась. Дорога, которую я указал, была метрах в тридцати впереди. Но вместо того чтобы свернуть, она продолжала ехать прямо и в рекордное время перешла на четвертую скорость.
— Слушай, милая, — прошипел я, ты мне это
брось. Сейчас ты остановишься и дашь отличный задний ход, понятно?
Но она не слушала. Пригнувшись к рулю, она все сильнее давила на газ.
Мы летели по извилистому шоссе со скоростью сто пятьдесят, и мне казалось, что нас несет на тележке по "американским горкам".
— Стой или я хлопну твоего папашу! Она проскрежетала:
— Что ж, стреляй, если хочешь. Но если ты его убьешь, я поверну к первому попавшемуся дереву, и можешь не сомневаться: после такого удара мы с тобой попадем на тот свет одновременно.
В моей груди разрасталась ледяная ярость. Мое сердце превращалось в булыжник; я перестал чувствовать его стук. Оно сделалось таким тяжелым, что мне больно было нести его в груди. Мы с Эрминией будто взяли друг у друга в плен. Если она не остановится, я убью Бидона, если я убью Бидона, она нас разобьет...
Она почувствовала, что нашла верный ход и должна выиграть этот тайм. Она уверенным голосом сказала:
— Бросай пистолет в окно!
— Где ты это вычитала? В журнальчиках для домохозяек?
— Если не бросишь, я привезу тебя прямо во двор жандармерии!
— Ну-ну. Только там скажут: "Что за безобразие? Чьи это мозги размазаны по лобовому стеклу?"
- А через день и твоя рожа будет смотреть в небо из корзины с опилками!
— Но зато я еще успею порадоваться тому, что ты подохла как собака!
— Плевать мне на это!
И самое скверное, что ей, похоже, действительно было на это плевать.
Мы на всех парах мчались в направлении Бриньо-ля и проскакивали поселки на такой скорости, что крестьяне прижимались к стенам домов. Нам вот-вот должны были упасть на хвост мотоциклисты.
Я повернулся к Бидону.
— Слушай, крысиная жопа, так нам всем настанет конец. Сделай что-нибудь, если хочешь жить!
Он был более чем бледен. От страха у него под глазами появились круги в пол-лица. Он будто только что. освободился из лагеря для политзаключенных.
Он вопросительно посмотрел на меня. Этот поединок между мной и его дочерью наполнял его ужасом, сковывал по рукам и ногам,
— Выключи зажигание, Бидон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135