— спросил он.
— Вроде того... Ты давно у него работаешь?
— Со вчерашнего дня.
— А?!
Сначала я решил, что он заливает. Но нет, он говорил правду. На его раздосадованной физиономии была написана великая искренность.
— Я работаю водителем в опере. Машина моя собственная. Вчера он нанял меня на неделю. Кто мне теперь заплатит?
В отот момент вошла Сказка — такая красивая, что от нее перехватило бы дыхание у своры гончих псов. На ней была ночная рубашка из голубого шелка, и под рубашкой просвечивало то, что порядочная женщина показывает только своему любовнику.
Она посмотрела на труп, затем на водителя, и наконец перевела свой вопросительный взгляд на меня.
— Что происходит, дорогой?
— Ничего стран.....го... :.)тот пожилой господин достойно встретил в моем кабинете свою смерть.
Водитель начал понимать, что попал в весьма необычный дом... Для такой ситуации я, наверное, казался ему чересчур спокойным.
— Надо бы сообщить в полицию,— пробормотал он. Его взгляд блуждал по сторонам. Я цапнул его за
пуговицу кителя и резко дернул на себя; пуговица осталась у меня в руке.
— Да что это вы?!
— Заткнись!
Он отшатнулся. Я позвал:
— Анджело!
Анджело вошел и по моему легкому кивку достал револьвер.
— Что все это значит? — не. унимался сдатчик королевской колымаги.
— Помолчи!
— Ну, знаете! Да я сейчас...
Анджело дал ему правой в челюсть. Водила пошатнулся и ухватился за край стола. Сказка смотрела во все глаза... Я присел около трупа, разжал его старческую морщинистую руку, вложил в нее оторванную пуговицу и закрыл его пальцы, как крышку коробки.
Видимо, парень в кителе сообразил, что к чему, поскольку начал возмущаться еще громче. Тогда я дал ему ногой под дых, а Анджело добавил рукояткой пистолета по затылку.
Шофер растянулся на персидском ковре. Такие сувениры от Анджело наводили на размышления, и ему предстояло размышлять еще довольно долго...
Посреди всего этого появился Пауло. Он выглядел уже почти спокойным.
— Тачка зарегистрирована в Париже, — объявил он. — В бардачке лежала вот эта карточка.
Он протянул мне картонный прямоугольник, красная надпись на котором гласила, что машину и водителя можно нанять с почасовой оплатой.
Я удовлетворенно кивнул. В сущности, вес скла-дывалось не так уж и плохо. У меня уже созрел план, который казался мне вполне подходящим. Я живо вытащил у Каломара бумажник. Там было де-сять тысяч долларов, четыреста двадцать тысяч французских франков и десять тысяч швейцарских... Еще я снял с него золотые часы с браслетом, булавку для галстука и перстень с крупным бриллиантом.
Я положил все это в выдвижной ящик своего стола и сказал двум своим молодцам:
— А теперь — за работу, Отвезете труп подальше в лес; потом оставите машину у Лионского вокзала, понятно?
— Ладно...
— Анджело, спусти этого дурня в подвал. — Я слегка толкнул ногой руку лежавшего шофера. — Я видел там старую цинковую ванну. Брось его туда и пристрели. По дороге с вокзала купите несколько мешков цемента. Зальете труп в ванне цементом, к завтрашнему дню он застынет. Погрузите ванну в фургон и бросите в Сену или в Марну, мне все равно, лишь бы поглубже...
— Хорошо, патрон!
Мне было приятно услышать от них "патрон" в такую минуту,.. Это доказывало, что я выглядел в их глазах победителем... Все козыри были у меня на руках, и я разыгрывал их наилучшим образом.
— Но главное — помалкивайте, ясно? Иначе такое начнется...
Впрочем, предостережение было излишним. По их рожам было сразу видно, что они не собираются публиковать свои мемуары в "Пари-Матч"...
Два дня было тихо. Но на третий день какой-то сборщик улиток нашел труп Каломара в лесу около Сен-Номла-Бретеш, и в прессе поднялся страшный кипеж.
Газеты без конца талдычили о том, что старикашка был одним из главарей международной мафии, заправлял всем производством китайского и турецкого опиума, в общем — сидел крепко.
Все терялись в догадках... Накануне на бульваре Дидро обнаружили прокатный "роллс", и начала просматриваться связь между убийством Каломара и исчезновением водителя...
На следующий день портрет шофера появился на первой странице газет, и полиция просила отозваться тех, кто видел его в эти последние три дня.
Тогда я сказал себе, что все делается к лучшему, и начал все чаще забывать свой страх в гардеробе. Благодаря своему самообладанию и своей инициативе я надеялся выйти из этой истории чистым, а больше мне ничего и не требовалось...
Однако в конце недели коленки у меня все же подогнулись.
Произошло это очень странным образом. Честно говоря, такого я вовсе не ожидал. Я сидел, в ванне и тер себе спину мочалкой из конского волоса, когда в соседней комнате зазвонил телефон. Зазвонил в первый раз: по этой частной линии со мной еще никто никогда йе связывался.
Сказка вошла в ванную, неся в руке аппарат и волоча за собой гирлянду провода.
— Тебя спрашивают.
— Кто?
— Какой-то тип. Он не представился.
Я вытер руку о толстое/ как ковер, полотенце и взял трубку. На другом конце провода была тишина — такая глубокая, что мне показалось, будто связь уже оборвалась.
На всякий случай я пробормотал "алло!" Тогда из пустоты донесся странный голос; холодный, пустой мужской голос, казавшийся не живым, а искусственным...
— Капут?
— Ну?
— С вами хотят побеседовать.
— Неужели?
— Причем срочно.
— Кто это говорит?
— Мое имя вас вряд ли успокоит.
— Пардон, — сказал я, стараясь звучать уверенно, — но я не привык разговаривать с анонимными абонентами.
— Скажем, я компаньон недавно скончавшегося мсье Каломара,
Удар был меткий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135