Значит, девка все же не рассталась с водителем "форда"? А может, он вообще с ней заодно?
Что если она подготовила все это вчера, когда я уже пошел спать? Помню, она непременно хотела принять ванну. А ведь ванная сообщалась с гостиной, так что она вполне могла выйти и потихоньку позвонить кому-нибудь из своих старых приятелей... Чем больше я об этом думал, тем больше мне казалось, что так оно и есть. Взять хотя бы то, как резко она затормозила, после того как подала знак тому водителю... А я-то, дурак, ничего и не заподозрил. Я должен, должен был ожидать от нее какой-нибудь пакости. Когда речь идет о миллионах, на чувства полагаться уже нельзя. Любовные узы развязываются мгновенно, сами собой!
Я сосредоточил свое внимание на витрине кафе. Нужно было поразмыслить и действовать очень осмотрительно: заявившись в общий зал, я рисковал вляпаться. Теперь я знал, что за птица эта Эрминия. Она была вполне способна завопить на все кафе, кто я такой, и в суматохе дать деру. Она знала, что я не вооружен: она сама видела, как у меня закончились патроны.
Так что же???
Времени у меня было совсем немного; его следовало использовать с умом.
Я украдкой приблизился к "форду", открыл дверцу И осмотрел салон. Личная карточка водителя была на имя Франсуа Буде, проживающею в Пеке. Мне это ни о чем не говорило.
Я открыл "бардачок" И тут же испытал изрядное
удовлетворение, обнаружив завернутый и дорожную карту изящный пистолет калибре 6,35. Хлопушка бы-ла, конечно, слабенькая, но с близкого расстояния пуля этого калибра бьет, "как взрослая". Не зря ведь пистолеты 6,35 называют "оружием адюльтера .
Я вынул обойму: она оказалась полной. Проворив работу механизма, я дослал патрон в ствол — и сразу почувствовал себя увереннее.
Сначала я решил спрятаться в машине, но потом передумал: схорониться в "форде-кабриолете" не так-то просто. Поэтому я открыл капот, отключил катушку зажигания и укрылся за кустами
Я был удивительно спокоен. Я снова стал прежним Капутом и готовился объехать их всех па повороте: Эрминию, ее сообщника, легавых — всех до одного...
Что ж, раз мне суждено было стать гангстером, ничего не попишешь... Оставалось держаться на высоте.
Я прождал около двадцати минут. Наконец Эрминия вышла; ее сопровождал Бидон.
Увидев человека с опущенными веками, я удивился, но это продолжалось недолго. Через секунду я всё понял. Да уж, задумано было неплохо...
Бидон действительно разыскал, меня благодаря переводу денег из парижского банка в другой город, только задолго до своего визита ко мне. Они с Эр-минией были заодно, и Бидон подсунул ее мне, потому что не понимал, зачем я выдаю себя За Рапена.
Поскольку моя связь с девчонкой ничего не дала, он решил разыграть свою собственную карту... Да, теперь мне все было ясно. Я понимал, почему Эрминия ворвалась в комнату в тот. момент, когда я размышлял, как поступить с Бидоном, почему она вызвалась утопить его сама... Еще бы!
Какой же я идиот, что не догадался с самого начала...
Они сели в машину. Бидон включил стартер, и мотор закашлял, как целый туберкулезный санаторий. Этот кретин еще несколько раз поворачивал ключ в замке, одновременно впрыскивая в карбюратор лошадиные дозы бензина. Как можно быть таким туполобым? Еще немного — и щетки, стартера приказали бы долго жить.
Наконец он вылез, поднял капот и полностью скрылся за ним. Я решил, что пора браться за дело. В два прыжна я достиг машины и открыл левую дверь.
Эрминия была занята тем, чем обычно заняты все бабы после еды: она пудрила рожу.
Увидев меня в зеркальце своей пудреницы, она на мгновение замерла. Потом, будто желая продемонстрировать свое самообладание, снова начала штукатурить фасад.
— Ну, здравствуй, — сказал я.
Пудреница захлопнулась, издав негромкий жалобный треск. Эрминия лишь молча кивнула и ответ: ей, видно, порядком сдавило глотку
— Учти, Эрминия: у меня есть другая пушка. В ней-то уж патронов достаточно. И знаешь, какая у меня самая заветная мечта? Влепить тебе пулю в башку. Поняла?
Она снова кивнула.
Я наклонился к ней. Посылка лежала между дверцей и ее бедром. Я схватил ее и почувствовал, как девчонка задрожала.
— Спокойно! Одно движение — и смерть. Ты же помнишь: когда я злой, то даже о себе забываю.
Она помнила. Расстрелянная в упор почтальонша должна была еще стоять у нее перед глазами,
Я жестом приказал Эрминии сесть за руль.
Впереди раздался грохот: Бидон захлопнул капот и вытирал руки носовым платком, не глядя на машину. Лишь подойдя к дверце, он увидел меня и отшатнулся. Я высунул голову из окна и холодно произнес:
— Садись вперед, Бидон, или твоя дочь умрет!. Поскольку теперь мне было уже ясно, что она его
дочь. У них был один и тот же подбородок, одни и те же губы... Только он был зачуханным и уродливым, а она — красивой и сияющей. Просто поразительно, как из одного теста выходят такие разные люди...
Он сподобился открыть глазенки, не откидывая голову назад. В его взгляде было что-то гадючье: он был юрким и острым.
— Ну, что стоишь? Залезай, пока я не причинил вам великое горе...
Он подчинился; я устроился сзади, направив на них пистолет.
— Включил катушку?
— Да.
— Отлично. Тогда полный вперед!
Мне было хорошо. Мои дорогие миллионы, мой дорогой пистолетик, моя дорогая Эрминия — нее было при мне. Что еще нужно для полного счастья?
— Куда ехать? — спросила она.
— Поворачивай на Экс... Машина тронулась с места.
Они, наверное, думали, что я начну поносить их на чем свет стоит, но я помалкивал. Я предпочтал сковать их своим ледяным молчанием: это было го-раздо неприятнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135