».
К Лизе прибежала соседка, рассказала о случившемся. Лиза бегом в лоцдистанцию к Володе, и вместе они к начальнику, бывшему боцману Евграфа. Через несколько часов наш перепуганный «граф» вернулся домой. От этого начальника Володи и бывшего боцмана Лиза и получила приглашение на торжественный вечер... Помню, пришли мы. Огромный зал. Матросы в бушлатах. Лоцманы, капитаны в шинелях. Под потолком разноцветные лампочки, флажки и под кумачом, вокруг портрета Ленина, тоже лампочки, издали — будто пламя. Так торжественно и празднично, хотя холодно и голодно было. Послушали мы доклад. И в докладе под конец упоминалась среди других фамилий и Лариса Кошелева. Она в ликбезе с матросами занималась... Потом начался концерт. Концерт, как обычно в те времена: лихое «яблочко», революционные песни, которым подпевал весь зал. Потом выдвинули на середину рояль.
Лара сняла пальто, осталась в своем бархатном платье и стала играть Чайковского, не знаю только какую вещь. Я ее потом никогда не слышала. Тишина, словно никого в зале нет, словно все дышать перестали. А Володя смотрит на нее, оторвется, обведет взглядом лица своих товарищей, улыбнется — видите, какое чудо моя Лара,— и снова слушает.
Потом стали просить, чтобы, она сыграла «Раскинулось море широко...» И опять все пели. Все... Вот так мне эта картина запомнилась: рояль, как черный парус, матросы вокруг в черных бушлатах и Лариса среди них, в алом... Последняя моя с ней встреча. Потом Евграфа перевели в Ростов. Он на Азовье плавал, оттуда мне сестра написала, что после смерти Лары девочку их Нюра забрала с собой и уехала...
— Куда? Куда она уехала? Может, вы вспомните? — умоляюще произнес Кошелев.
— Не вспомню, потому что Лиза и сама не знала, куда она уехала! — покачала головой Мария Ивановна.— А Лара сейчас перед моими глазами: руки не очень боль-
шие, но сильные, красивые, точеные, и голова чуть склонена к роялю, будто слишком тяжел большой узел русых волос... Как околдовала всех игрой. Не знаю почему, только никогда больше не видела я, чтобы концерт вот так слушали, так аплодировали, так были взволнованы...
Серж почему-то представлял себе, что его мать играет Первый концерт Чайковского. Он слышал звучание оркестра, слышал далекий торжественный перезвон колоколов... Она, наверное, тогда уже поверила в рождение нового мира. Занятия с матросами... Это подчеркнутое темно-красное платье. И, поверив, уже отдавала этому новому всю душу. Не в ее характере было оглядываться, сомневаться. «Очертя голову»,— сказала Мария Ивановна. Такой Лара была во всем. За нее никто не решал ее судьбу... Не то что он. Неужели его таким сделала жизнь?..
Первый и последний триумф его матери там, в холодном нетопленном зале. Что сказала бы, нет, что почувствовала бы гранд-мама, увидев свою дочь, которая «околдовала» простых, неискушенных в музыке людей своей игрой?!
— А ведь у меня есть одна мысль,— вдруг прервала размышления Кошелева Мария Ивановна.
— Какая? — в один голос произнесли оба.
— Идите прямо в матросский клуб. Я, например, состою в совете ветеранов при Доме офицеров. И в матросском клубе такой совет тоже есть. Идите, разыщите там какого-нибудь старого ветерана. Найдите, непременно найдите кого-нибудь.
— Тетя Маня, я всегда говорил, что ты у меня гений! У кого еще есть такая тетка? Ни у кого! — Вавилов вскочил со стула, подбросил в воздух свою кепочку.— В матросский клуб! Карету нам! Карету!
— Успокойся, сумасшедший ребенок! Клуб давно закрыт! — рассмеялась Мария Ивановна.
— Жаль,— вздохнул Вавилов и сунул свою кепку под мышку.
— Мария Ивановна, большое вам спасибо. Вы, конечно, понимаете, что я просто не могу словами выразить, как много вы для меня сделали,— негромко сказал Ко-шелев, тоже поднявшись.
— Не благодарите меня. Мне и самой было приятно вспомнить прошлое и увидеть вас, Сережа. Познакомиться. Ведь вы сын дорогих мне людей! — Мария Ивановна
проводила своих гостей до калитки, и все трое остановились, чтобы попрощаться.— Смотрите! Смотрите! Звезда падает! — Мария Ивановна, подняв голову, смотрела в небо.— Скорей что-нибудь задумывайте!
— Задумал! Уже задумал! —живо отозвался Кошелев.
— И я задумал... И многое еще задумаю! Время есть. Спутник долго будет летать по небу! — смеясь подхватил Вавилов.— Но все сбудется. Ведь спутник тоже звезда!..
ГЛАВА 7
Возле автобусной остановки скопилось много народу. Такси проходили переполненные.
— Пойдем пешком? — предложил Кошелев.
— Далековато! Сейчас подойдет автобус,— подавив зевок, ответил Вавилов.
И, действительно, через несколько минут из-за поворота блеснули цветные огоньки.
— Наконец-то! — весело воскликнул юноша, бережно поддерживающий под руку старую женщину.
Однако автобус промчался мимо и остановился метров за двадцать.
С передней площадки сошло несколько пассажиров.
— Почти пустой! Мы бы все сели! — возмущалась женщина с небольшим чемоданом.
— Морду бы ему набить! — мрачно произнес парень, поддерживающий старушку.
— Ваня! Что за выражение!—укоризненно сказала старушка, висевшая на Ваниной руке.
— Пойдем, что ли, потихоньку?..— Вавилов оглянулся на Кошелева.— По пути машину подхватим... Жаль, номера автобуса не записал...
Они прошли уже несколько кварталов по тихим, уснувшим улицам Слободки, когда их нагнало такси. В машине сидела парочка, и шофер согласился довезти Кошелева и Вавилова только до улицы Пастера.
— А там троллейбусом доберемся,— бодро объявил Вавилов, усаживаясь в машину.
— Это я во всем виноват, никак не мог уйти. И перед Марией Ивановной неудобно. Обрадовался, что так радушно приняли, и всякую совесть потерял,— сокрушался Кошелов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52