Но в такой час не прийти я не мог.
Какой-то второй смысл почудился Манве и в словах Намо, и в его кривой
угрюмой улыбке. Но надо было принимать все как есть. Намо провели к
высокому трону, и виночерпий поднес ему большой кубок, выточенный из
благородного темного турмалина и наполнил его вином. Намо не смотрел на
кубок. Его больше занимали те, что сидели вокруг зала, за пиршественными
столами. Ближе к престолу Манве стояли на возвышении троны Валар, дальше
сидели Майяр разного ранга - к тронам поближе те, что поважнее, дальше -
помельче, за ними - эльфы. А прямо посередине зала стояла огромная чаша,
наполненная вином, и из нее черпали красный темный напиток для пирующих.
Вон, напротив, прямо по правую руку от Манве восседает, надувшись как
насосавшийся клещ, Тулкас. Лицо уже красное, как нагретая медь, глаза
налились кровью. Герой. Несса и Ороме рядом. Несса щебечет что-то, то и
дело прижимаясь к супругу и кокетливо заглядывая ему в глаза. Ороме басит,
совершенно не обращая внимания на то, что шурин его не слышит, упиваясь
своим величием. Ванна немного приуныла в конце стола - смотрят не на нее.
Ауле пыжится изо всех сил - мол и я свою долю имею! У Йаванны лицо было
кислым - ее муж был сейчас в явной немилости у Короля Мира. Вайре сидела у
самого трона Варды и записывала, записывала все, что произносилось в зале.
Слева от Намо угрюмо расплылся, вытаращив глаза, Ульмо; его усы мокли в
изумрудном кубке с вином. Житель глубин не любил выбираться из своих
подводных владений. Ни одного живого лица. Разве что там, напротив,
охватив курчавую голову руками сидит один живой - отчаянно пьяный Оссе, с
глазами полными смертной тоски. "Ты заслужил свое" - недобро подумал Намо.
- "Теперь терпи." Странно, он не видел еще одного. Уж этого-то должны были
восхвалять. Странно. Злость, перерастающая в ледяную ярость, вставала в
сердце Намо, но разум его был на удивление холоден и ясен. И вот,
поднялась со своего трона Варда, сияя невообразимо прекрасным лицом, и в
зале заструился ее колдовской обволакивающий голос:
- Восславим же ныне отца нашего Эру, справедливейшего и мудрейшего!
Да правит вечно он Эа!
И запели хором прекрасными голосами златокудрые Ваньяр, и осушили все
свои кубки, и никто не видел как замешкался Намо и лишь пригубил вино. И
пошло. Пили во славу Короля Мира, Тулкаса-Победителя, во славу всех Валар,
и Тулкас, багровый от выпитого вина, вытолкнул жену в круг, и Несса
плясала перед всеми.
И вот снова встал Король Мира и хлопнул в ладони. Воцарилась тишина.
И в зал вошел еще один. Поверх алых одежд он был покрыт алым плащом, глаза
его были полны верноподданнической любви и восторга и в углах их дрожали
слезы. В руках он держал огромный золотой поднос, а на нем стояла большая
чаша, изукрашенная драгоценными каменьями. Она была красивой, даже очень -
но какой-то приторно-тяжелой и ее полированное нутро отливало алым. У Намо
заболели глаза. Он был не в силах смотреть ни на этого ало-белого... Не
знал, как назвать его даже. А Курумо уже приблизился к трону. Медленно,
гибко опустился он на камни и, протянув руки, осторожно поставил поднос на
мозаичный цветной пол и простерся у ног Повелителя Мира и Звездной
Королевы.
- Государь, - проникновенно прозвучал его мягкий, слегка дрожащий от
преданности и любви голос.
- Государь... Ты был милостив и простил раба своего. Прими же жалкий
сей дар из рук моих в знак любви и преданности!
Он поднял голову и, стоя на коленях, подал кубок Манве. Король
милостиво принял его.
- Встань, Курумо! Да будешь ты прославлен среди майяр! Возьми же и
наполни сей кубок, и из рук твоих приму я его и выпью в честь твою!
И показалось Намо, что кровью наполнена золотая чаша в руках Короля
Мира... Они пили. А рука Намо все жестче сжимала прозрачный кубок, и,
наконец, он треснул, порезав ему пальцы и залив руку алым вином, словно
кровью. "Хорошо, что не пришлось пить этого..." Ему мигом поднесли другой
кубок.
Курумо стоял, торжествующе глядя по сторонам; Намо злорадно ждал,
когда он, наконец, встретится глазами с ним, Владыкой Судеб. Курумо не
ожидал увидеть его здесь, и лицо его передернулось от животного страха, и
на мгновение Намо показалось, что это красивое лицо - лишь маска,
прикрывающая череп о спадающими клочьями гнилого мяса и кожи. Лишь
мгновение продолжалось это. Курумо вновь усмехался, нагло глядя в глаза
Намо, уверенный в своей безнаказанности. И быстро отвел глаза, проклиная в
душе темного Вала.
Намо не знал, что самое страшное впереди. Настал час, когда Манве
поднялся, и призвав к молчанию, возгласил:
- Ныне да увидят все, как карает отец наш Эру тех, кто восстает
против воли его!
"Как? Ведь уже нет боли... Только тупая сосущая тоска, пустота...
Неужели еще не все кончено, и лишь я ничего не ощущаю? Неужели он не сумел
уйти?" Лоб Намо покрылся испариной, руки сжались в кулаки.
А тем временем все глаза были прикованы к огромной чаше среди зала -
Зеркалу Варды. Любопытство, желание пощекотать нервы, злорадство - все,
кроме хоть капли сочувствия.
Темно-красная поверхность потемнела, стала прозрачно-черной. Звезды
всплыли со дна чаши, и Намо показалось, что чернота заполнила все вокруг,
и никого больше нет - только он и ночь. А потом он увидел лицо -
известково-белое, прочерченное узкими смоляно-блестящими дорожками крови.
Застывшее, окоченевшее лицо; рот чуть приоткрыт в безмолвном стоне, губы
изорваны, ввалившиеся веки опущены и темные тени в провалах мешаются с
кровью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51