все кончено. Ему показалось: это
гибель. Для Арды. Для него. "Но я еще могу действовать..." Один? Нет, не
один. Он никого не видел рядом - но они были, сильные и дружелюбные, те,
кого позже назвали Валар - "злыми духами из мрачных глубин Эа". Он знал:
если у него не хватит сил - они помогут ему.
Он поднял руку.
И дрогнула земля под ногами Валар.
И рухнули Столпы Света: Тьма поглотила Не-Тьму. В трещинах земли
показался огонь - словно пылающая кровь в открывшихся ранах.
По склонам вулканов ползла лава, выжигая язвы оставленные Не-Тьмой на
теле Арды, и с оглушительным грохотом столбы огня поднимались в небо. Из
глубин моря поднимались новые земли, рожденные из огня и воды, и белый пар
клубился над неостывшей их поверхностью.
И была ночь.
...И над ночной пылающей землей на крыльях черного ветра летел он, и
смеялся свободно и радостно.
С грохотом рушились горы - и восставали вновь, выше прежних. И кто-то
шепнул Мелькору: оставь свой след...
Он спустился вниз и ступил на землю. Он вдавил ладонь в незастывшую
лаву, и огонь Арды не обжег руку его; он был - одно с этим миром. И на
черной ладье из остывшей лавы плыл он по пылающей реке, и огненным смехом
смеялась Арда, освобождаясь от оков, и молодым, счастливым смехом вторил
ей Мелькор, запрокинув лицо к небу, радуясь своей свободе и осознанной,
наконец, силе.
...И был день. И в клубах раскаленного пара, в облаках медленно
оседающего на землю черного пепла встало солнце, и свет его был алым,
багровым, кровавым.
И было затмение Солнца.
Ущербное, оно обратилось в огненный, нестерпимо сияющий серп, а потом
стало черным диском - пылающая тьма; и корона протуберанцев окружала его,
и в их биении, в танце медленных хлопьев пепла слышался отголосок темной
мятежной и грозной музыки; в нее вплетался печальный льдистый шорох и
тихий звон звезд, как мучительная, болезненно нежная мелодия флейты, - и
стремительный ветер, ледяной и огненный, звучал как низкие голоса
струнных; и приглушенный хор горных вершин - пение черного органа...
...Теперь он стоял на вершине горы. Он протянул руки к раскаленному
черному диску, и темный меч с черной рукоятью из обсидиана лег на его
ладони, и огненная вязь знаков змеиным узором текла по клинку: Меч
Затменного Солнца.

Когда утихла земля, и пепел укрыл ее, словно черный плащ, и
развеялась тяжелая туманная мгла, Мелькор увидел новый мир.
Нарушена была симметрия вод и земель, и более не было в лике Арды
сходства с застывшей маской. Горные цепи вставали на месте долин, море
затопило холмы, и заливы остро врезались в сушу. Пенные бешеные
неукрощенные реки, ревя на перекатах, несли воды к океану; и над
водопадами в кисее мелких брызг из воды и лучей Солнца рождались радуги.
Так мир познал смерть; и вместе с Ардой на грани смерти был
Возлюбивший Мир.
Так мир возродился; и вместе с Ардой обрел силы для жизни и борьбы
Возлюбивший Мир.
Мелькор вдохнул глубоко, всей грудью, воздух обновленного мира. И
улыбался он, но рука его лежала на рукояти меча.
Бой был еще не окончен.


ПРО САУРОНА
Так говорят: во тьме Средиземья Ауле создал гномов. Ибо столь желал
он прихода Детей Единого, учеников, которым мог бы он передать свои
знания, что не захотел ждать исполнения всех замыслов Илуватара. Но облик
тех, что должны были прийти, помнил он смутно, потому и творил он по своим
мыслям, дал он гномам долгую жизнь, и телам, и душам их твердость и
стойкость камня. Ибо мыслились ему они не только учениками, но и
соратниками в войнах с Мелькором, Властелином Тьмы.
И первым помощником его в исполнении замыслов был старший из учеников
его, Артано, Аулендил, которого позже назвали в Средиземьи Сауроном. И по
силе и знаниям своим был Артано равен самому Кузнецу.
Однако деяния Ауле не были сокрыты от Илуватара; и когда окончены
были труды Валы, и начал он учить гномов тому, что знал и умел сам,
Илуватар заговорил с ним. И в молчании внимал Ауле словам Его.
- Почему сотворил ты это? Почему пытаешься создать то, что за
пределами твоего разумения? Ибо не давал Я тебе ни власти, ни права
творить такое; только твое бытие дал Я в дар тебе, и создания твоих рук и
мысли твоей связаны неразрывно с бытием твоим. Они повинуются тебе, но
если ты подумаешь о другом, они застынут, как живые камни - без движенья,
без мыслей. Этого ли ты хочешь?
Знал Майя Артано, что это не так: не один Ауле творил гномов, и
Артано, в тайне от учителя своего, дал его творениям способность мыслить и
чувствовать. Но, услышав голос Единого, смутился он и не решился сказать
ни слова.
И ответил Ауле:
- Я не желал такой власти. Хотел я создать существ иных, чем я,
любить и учить их, дабы познали они, сколь прекрасен Эа, мир, сотворенный
Тобой. Ибо казалось мне, что довольно в Арде места для многих творений,
которые увеличат красоту ее, и пустота Арды наполнила меня нетерпением. И
в нетерпении моем впал я в неразумение. Но Ты, сотворивший меня, и в мое
сердце вложил жажду творить; неразумное дитя, обращающее в игру деяния
отца своего, делает это не в насмешку, а лишь потому, что он - сын своего
отца. Но что делать мне ныне, дабы не навлечь на себя Твой вечный гнев? В
твои руки предаю я творения своих рук. Да будет воля Твоя. Но не лучше ли
мне уничтожить их?
И со слезами взял Ауле великий молот, дабы сокрушить гномов. Тогда
невольно вскрикнул Майя Артано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51